Глава 2. Основание пирамиды

Эти вещи не входят в дом без того, чтобы с ними вместе не вошло унижение.

Слова, приписываемые пророку Мухаммеду, увидевшему у жителя Медины лемех плуга. С передачи Ибн Халдуна. XIV в.

Лишь склоняясь к земле во время грозы, подобно слабому тростнику, который гнется, но не ломается, он (феллах) избег окончательной гибели. "Народ, что сесам: его нужно топтать, его нужно давить, чтобы выжать из него масло", - гласит арабская пословица. Но, в противоположность сесаму, народ отдал весь требуемый у него жир и остался цел... И невольно из глубины возмущенной души вырывается крик сострадания и сочувствия. Пощады и жалости порабощенному народу! Справедливости! Ему, который верой и правдой послужил прогрессу человечества! Ему, ограбленному и раздетому догола! Ему, побежденному собственной добротой и кротостью!

И. Н. Клинген. Среди патриархов земледелия - народов Ближнего. и Дальнего Востока. Египет, Индия, Цейлон, Китай. М., 1898

Над всеми чувствами феллахов господствует земля, привязанность к земле... Постоянный в своих привычках и замкнутый в своих деревнях, феллах более близок к земле, которую он знает, чем к государству, которого он не знает. Только потому, что феллах "врос" в ил, последний стал таким плодородным. Египет - дар Шла, но не в меньшей мере он дар самого феллаха. Только потому, что земля "воплотилась" в феллахе, он стал таким выносливым, но в то же время таким материальным и консервативным.

А. Аиру. Феллахи Египта. 1952

На протяжении истории урожайна и разнообразна плодами была земля Египта, но только потому, что крестьянин-феллах без меры поливал ее своим потом.

Само арабское слово "феллах" стало международным. Оно - производное от глагола "фаляха" - пахать, трудиться на земле. Понятия "феллах" и "труженик" стали синонимами в сознании и арабов и иностранцев. Своим трудом египетский крестьянин не просто заставляет землю плодоносить, он как бы "очеловечивает" ее.

На египетских полях появляется все больше тракторов, у каналов стучит все больше помп, но главные сельскохозяйственные работы производятся, как и во времена фараонов, вручную. Все та же мотыга и соха, которую тянет буйвол, а то и ослик, - главные орудия производства крестьянина. Буйволица может давать довольно много жирного молока и хорошее мясо, но первое ее назначение - тягловая сила.

В земледелии вплоть до XIX века господствовала так называемая бассейновая система орошения: паводковую воду задерживали плотинами, она впитывалась в землю, удобряя ее илом. Когда вода спадала, производили посев. Переход с бассейнового на постоянное орошение удлинил сельскохозяйственный год, уплотнил рабочее время, но принципиально не изменил характер труда.

Поле без воды - ничто. Поддержание оросительной системы, перекачка воды на поля - часть труда феллаха. Если межи полей сложились за поколения, довольно точно определены и редко вызывают споры, то схватки из-за воды вплоть до кровавых стычек нередки. Землю оживляет вода через труд крестьянина и труд его предков: не за одно же поколение вырыты в Египте тысячи километров каналов и возведены плотины! Поддерживать ирригационные сооружения - тоже адова работа. Хотя сейчас основная масса ила осаждается в озере Насер, часть его попадает в каналы. Их очистка производится за счет государства, но руками крестьян. Барщина на государство - сухра - была отменена в конце XIX века. Но общественные работы - поддержание плотин, рытье или очистка каналов - остаются. Что касается арыков, то в период высокой воды крестьянин редкий день не поправляет их, не улучшает, не поддерживает в порядке.

Каналы перекрывают в январе-феврале, и тогда крестьяне руками, в прямом смысле слова руками, выбрасывают ил на берег. Когда же вода стоит низко, ее направляют на поля с помощью тех же приспособлений, которые применялись во времена фараонов.

На небольшую высоту - примерно полметра - воду поднимают архимедовым винтом. Один его конец опущен в воду, из другого она выливается в арык. Феллах - один или вдвоем - часами вращает ручку металлической оси с винтом, который проходит внутри деревянного цилиндра.

Выше одного метра воду поднимают с помощью шадуфа - "журавля". К короткому плечу привязывают камень, мешок с землей или просто налепляют большой ком ила, а к длинному - кожаное ведро или бидон, которым черпают воду и выливают ее в арык. Медленными, однообразными движениями феллах часами черпает воду. За двенадцатичасовой день изнурительной работы два крестьянина, сменяя друг друга, могут полить пятьсот квадратных метров. Родина шадуфа, во всяком случае на Ближнем и Среднем Востоке, - Египет. Отсюда он распространился по соседним странам.

Иногда с помощью нескольких шадуфов воду поднимают с одного уровня на другой, с другого - на третий, и так на несколько метров. Но даже при нищенской оплате производительность редко оправдывает применение системы шадуфов.

А вот, возможно, прапрадед всех зубчатых передач современных механизмов - сакия. В каком тысячелетии до нашей эры она появилась? Видимо, во втором. Для своего времени это изобретение сопоставимо с революционными техническими открытиями нового времени - паровой машиной или двигателем внутреннего сгорания. Но сакия - не окостеневший пережиток прошлого, не редкость в музее истории материальной культуры. Она - механизм-труженик сегодняшнего дня. Ее тележный скрип - такой же обычный звук для феллаха, как урчание мотора для фермеров экономически развитых стран.

Древнее водочерпальное колесо-сакия сохранилось до наших дней...

Сакия состоит из двух колес: одного - положенного горизонтально, другого-поставленного вертикально. Горизонтальное колесо приводит в движение ходящий по кругу буйвол или пара буйволов. Оно соединено с помощью зубчатой передачи с вертикальным колесом. К нему прикреплены ковши или ведра, которые зачерпывают воду внизу и выливают ее наверху в желоб или арык.

Но современная помпа куда более эффективна

Родная сестра саки - нория. Самая знаменитая из всех норий Ближнего Востока находится у города Хамы, в Сирии. Многометровые колеса приводятся в действие силой течения реки. Они зачерпывают ковшами воду внизу и выливают ее в акведук. Норию применяют крестьяне и Северной Африки и Южной Европы. В Египте их мало.

Феллах знает, что не только вода, но и удобрения - основа урожая. Даже когда река, разливаясь, оставляла на каждом феддане слой плодородного ила, крестьянин вносил в землю навоз. Он использует и буйволиный навоз, помет голубей и кур, и ил, вычерпанный из каналов, но в отличие от крестьян Восточной Азии - никогда человеческие фекалии. На удобрения идут и старые строения, потому что они были сделаны из смеси ила с глиной, соломой и навозом, и органический мусор, собираемый в деревнях. Уже к началу XX века начали использовать минеральные удобрения, и сейчас норма их применения на единицу площади - одна из самых высоких в мире.

Это не крепость, а голубятня. Мясо голубей здесь едят

Основа жизни феллаха, общества, Египта - труд, труд и ТРУД- Азбучная истина? Банальность? Но труд труду - рознь. Европейский или русский крестьянин, за исключением страдной поры, отдыхал по воскресеньям, зимой его хозяйственные заботы уменьшались или отсутствовали вовсе, а феллах-копт или мусульманин - не знал ни еженедельного, ни сезонного отдыха. Пословицы советуют: "Сей каждый день, будешь сыт каждый день", "Трудись и в пятницу и в праздники и будешь счастлив", "Оставь безделье своему врагу", "Работай от души, даже если ты на сухре".

Жизнь феллаха - это труд всю жизнь, во все времена, во все сезоны. Таков климат Египта, его поливное земледелие. Таковы требования календаря сельскохозяйственных работ.

...Последний раз я покидал Каир 14 ноября 1984 года и, раскрыв купленную в аэропорте газету, увидел, что это соответствует 20 сафра 1405 года хиджры и 5 хатура 1701 года по коптскому календарю.

Арабы-мусульмане принесли с собой и ввели в Египте лунный календарь, начинающийся с 622 года нашей эры, даты переселения - хиджры - пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. Пригодный для кочевников-скотоводов, он не удовлетворял даже оседлых жителей аравийских оазисов. Чередование сезонов для них было куда важнее смены фаз Луны. В Египте лунный календарь используется при определении дат религиозных праздников и ритуалов, поста и паломничества. Феллах живет по солнечному календарю коптов.

Точка отсчета для их летосчисления - 284 год нашей эры, когда Египет восстал против тирании Рима, но солнечный календарь создан еще во времена фараонов. О нем упоминал Геродот в своей "Истории", но и в его время календарь, разбивший год на 365 дней, пришел из забытой тогдашними египтянами седой древности, а названия месяцев были иногда напрямую связаны с именами древнеегипетских богов. Все завоеватели Египта оставляли его в силе. Распорядок жизни крестьян не изменился и с введением в 1875 году в официальную жизнь Египта григорианского календаря вместе с латинскими названиями месяцев. Так египетский народ стал жить сразу по трем календарям, которые каждый день печатаются на первых страницах газет.

Египтяне научились следить за движениями Солнца и других небесных светил, сопоставляя их с режимом реки, и, видимо, первые в истории стали соизмерять свои производственные усилия с календарем.

Коптский год начинается с месяца тут, падающего на сентябрь, когда разлив Нила достигает высшей точки, и делится на 12 месяцев. Каждому из них соответствуют не только определенные виды сельскохозяйственных работ, но и свои пословицы и поговорки. Египтяне говорят: "Бармахат - иди в поле, будь хват", то есть собирай урожай в поле. Пословицы такого рода настолько поэтичны и вместе с тем настолько жестко привязаны к названиям месяцев, что перевод их крайне труден или лишен смысла. Но любопытнейшая деталь-многие пословицы, связанные с крестьянским трудом, входят в учебники египетских сельскохозяйственных факультетов.

Великий египетский летописец XIV-XV веков Таки ад-Дин аль-Макризи оставил нам описание сельскохозяйственных работ, разбитых по сезонам и месяцам. Его сведения настолько соответствуют занятиям феллаха в наши дни, что, за немногими исключениями, кажутся списанными с живой натуры 80-х годов XX столетия.

Тут. В этом месяце собирают оливы, делают надрезы на бальзамовом дереве, добывая его сок, приготовляют все необходимое для починки плотин. В туте "производится перепись земель и отсылаются составленные реестры, готовятся семена зерновых для посева. Созревают гранаты, финики, сливы, хлопок и айва". Примерно 17 тута подъем воды в Ниле прекращался.

Бабах. "В начале его собирают рис, сеют бобы и клевер и те зерновые, для которых не требуется распахивать землю... И в этом месяце вода сходит с земли, прилетают журавли, сеют лен, начинают распахивать землю в Верхнем Египте под пшеницу и ячмень. И увеличивается сладость гранат... и солят в этом месяце рыбу, называемую аль-бури, а овцы, козы и крупный рогатый скот делаются тощими, а мясо их невкусным. И созревают цитрусовые".

Хатур. "На 5 хатура приходится начало ноября... а 6-го сеют мак, 7-го уходит вода с земель, предназначенных для льна, и в середине месяца их засевают, а по окончании месяца унавоживают". Жители Египта надевают шерстяные одежды; увеличивается расход сахарного тростника, необходимого для приготовления хлебного вина, леденцов и меда. "И в это время заботятся о корме для рогатого скота и верблюдов, после продажи старых верблюдиц и больных и замены их другими. Созревает шпинат, появляются лучшие ягнята, из Куса доставляют много винограда".

Кихак. На этот месяц приходятся праздники благовещения и рождества. "И в этом месяце сажают огурцы, когда вода сойдет с земли, и завершается сев пшеницы, ячменя и клевера... И в нем созревают нарциссы, цитрусовые, зеленые бобы, капуста, морковь, порей белый и репа... и рождаются козлята лучшие, чем в какое-либо другое время... В кихаке взимают харадж (налог.- А. В) с клевера в Верхнем Египте".

Туба. На 11-е приходится крещение, начинается сев гороха и чечевицы, сажают финиковые пальмы. Появляется потомство у верблюдов, вода Нила делается чистой, завершается созревание люцерны. В этом месяце подрезают лозы, пропалывают посевы зерновых, прочищают посевы льна, подготовляют почву для летних культур, заботятся об оросительных сооружениях, копают колодцы, приобретают быков. "И в тубе откупщики требуют харадж сообразно имеющимся у них реестрам, используя всю свою власть и могущество".

Амшир. Завершается подрезание лоз, заканчивается посадка деревьев, пчелы выводят потомство. Собирают репу, закладывают яйца в инкубатор на четыре месяца. Изготовляют глиняную посуду для охлаждения воды, так как, сделанная в этом месяце, она отличается высоким качеством. Начинают дуть теплые ветры, люди уплачивают сполна четверть причитающегося с них хараджа.

Барамхат. Появляются шелковичные черви. "И в этом месяце сажают овощи и летние культуры, и поспевают бобы и чечевица, и убирают лен и сажают сахарный тростник на земле очищенной и задолго до этого свободной от посевов". У феллахов требуют вторую четверть и одну восьмую хараджа.

Бармуда. Начинают собирать бобы, жать пшеницу, вырывают редис. "И в этом месяце заботятся о рубке акации в рощах и доставке ее на берег, чтобы затем отправить по Нилу до побережья у Фустата для постройки кораблей или как топливо для султанских кухонь". Сажают корицу, мелухию, баклажаны, снимают первый мед и треплют лен. Продолжается сбор половины хараджа.

Башанис. Сеют рис и сезам. "В этом месяце молотят зерно и треплют лен... сажают бальзамовое дерево, обрезают его и поливают". Созревают некоторые сорта яблок, дынь и арбузов, персики и абрикосы. Власти собирают дополнительные поборы - со льна, люцерны, за право пастьбы. Жатва заканчивается.

Бауна. Усиливается жара, начинается летний сезон. "В этом месяце отправляются корабли с зерном, соломой, леденцами, медом и прочим из провинции Кусии и областей Нижнего Египта. Собирают пчелиный мед, и срезают лозы, и уплачивают за них закят (другой вид налога. - А. В.), и вымачивают лен, и поворачивают его в течение всего бауна и абиба... И в нем сажают индиго в Верхнем Египте и снимают урожай через сто дней". Созревают файюмский инжир, персики, груши, сливы и другие фрукты, начинает созревать шафран.

Абиб. Заканчивается рубка деревьев и продолжается вымачивание льна. "И становятся обильными сахарные груши, и особенно приятны финики... Собирают оставшийся мед, а воды Нила постепенно поднимаются... Созревает виноград, и собирают желтяницу, и заканчивают внесение трех четвертей хараджа".

Мисра. Собирают хлопок, созревают лимоны и бананы. С созревших плодов уплачивают закят. Начинают созревать гранаты. Из винограда изготовляют вино и уксус. "Иногда в мисре (а иногда и в абибе) завершается трепание льна". Крестьяне заканчивают уплату хараджа с обработанных земель.

Наблюдательный Клинген хорошо уловил отличие крестьянского труда в Египте от России его времени: "Все двенадцать месяцев феллаху приходится равномерно работать от зари до зари, а во время разлива, кроме того, отбывать ежегодно тревожную страду, пока не совершится до конца весь период затопления, решающего всецело судьбу главнейших урожаев... И рабочего скота у него немного, и орудия немудрые, и он во всем поспевает прежде всего с парой своих крепких и необыкновенно широко в плечах расставленных длинных рук, которые не боятся никакой работы, но и не "рвутся на ней" до полного измора, словно на приступе, как это выпадает на долю нашему крестьянину: последний в короткую страдную пору должен сделать чудеса удали и молодецкой ухватки...

Феллах, наоборот, работает не торопясь, мерно, плавно, без натуги, один день, как и другой, как будто заранее размеряя свою силу на весь долгий срок своего служения земле-кормилице. Не успеют брызнуть на поле первые лучи восходящего солнца, а он уже там и уже за работой. Коснется ли вечернее солнышко края неба и станет "заваливать" на покой, а уже феллах не дожидается, как у нас, "румяной зари", а бежит проворно в свой дом, который всегда недалеко, иначе тьма застала бы его непременно в пути, так как здешние сумерки так коротки, ночь так проворно сменяет день, что "не успеет стриженая девка косы заплести", а уже ночь словно упала и все объяла мраком своим".

Никогда египетский крестьянин не знал просторов полей. Оставь за спиной одну деревню, пройди по дамбе или вдоль канала три-четыре километра, а то и меньше - и перед тобой уже другая. И так весь Египет. Феллах днюет - обедает и отдыхает в полуденный зной-в поле, но ночует за пределами деревни только в исключительных случаях, когда нужно охранять урожай.

Жилища феллахов грязно-коричневого цвета образуют деревни с населением иногда до пятнадцати-двадцати тысяч человек (их четыре тысячи на всю страну, да еще тридцать тысяч хуторов). Словом "деревня" мы давно уже стали обозначать селения, где живут крестьяне. Мы говорим "противоположность между городом и деревней", "городская жизнь и деревенская жизнь", "всемирный город и всемирная Деревня". Мы не задумываемся над этимологией слова "деревня" - от "дерево", "деревянный". Происхождение его чисто русское. Из дерева рубил русский крестьянин дом, Деревом укреплял его отдаленный предок стены землянки. Но и латинское, и немецкое, и английское слово "деревня", как и соответствующий им арабский эквивалент, не имеет отношения к дереву.

В Египте дерево - очень Дорогой строительный материал. Только на перекрытие крыши и - реже - на каркас дома идут стволы пальм. Феллах живет землей, на земле и - в определенном смысле - в земле. Свое жилище он сооружает из того же нильского ила, смешанного с рубленой соломой, навозом, глиной. Стены, основу которых образуют сухие стебли кукурузы или тростника, кладут из саманных кирпичей и обмазывают опять же илом. Столь непрочный строительный материал требует сравнительно толстых стен - до тридцати-сорока сантиметров. Фундамент делают из обожженного кирпича или из мелкого камня, чтобы оградить дом от проникновения влаги. Вместо окон - небольшие отверстия сечением около половины квадратного метра, которые в зимние холода затыкают тряпьем. Дверной проем загораживается циновкой, потому что деревянные двери дороги. Крышу кроют пальмовыми листьями, стеблями кукурузы, хлопчатника или камыша, выкладывают циновками, набрасывают ил, смешанный с золой, и утрамбовывают. Дождей практически нет, поэтому крыши плоские. Их используют для хранения топлива - хвороста или сушеного навоза. На крышах могут сидеть куры и спать в жару люди.

При египетской сухости и жаре кучи топлива на крышах тесно сгрудившихся домов всегда пожароопасны, и каждый год огонь пожирает жилища феллахов во многих десятках деревень, приводя к человеческим жертвам. Чаще жилища рушатся от ветхости или от неожиданной грозы. Срок жизни их - двадцать-тридцать лет. На месте разрушенного дома феллахи тем же способом возводят новый, такой же, как старый, предпочитая не сносить развалины, а утрамбовывать их, делая повыше фундамент.

"Деревни в Египте сплошь состоят из новых домов", - скажет один путешественник. "Они сплошь состоят из старых", - возразит другой. И тот и другой будут правы. Египетские деревни новые постройкой и старые планом, формой, характером. Жилище - прах - ил - новый дом - вечный круговорот материального бытия феллаха. Деревни - такой же памятник египетской цивилизации, как и окультуренная человеком пойма Нила с ее полями, разбежавшимися рощами финиковых пальм, каналами, дамбами, плотинами. Осененные купами пальм, они привлекательны и живописны снаружи, но от Александрии до Асуана не отличимы одна от другой. У них одинаковое лицо, одна структура, одна архитектура, что в Верхнем Египте, что в дельте. И деревни и отдельные жилища лишены индивидуальности. Они - часть целого, ячейка, сота, выделяться чем-либо - для них противоестественно. Лишь там, где живут копты, рядом с белыми минаретами мечетей или вместо них поднимаются колокольни церквей.

В Каире тесно и людям и машинам

Сегодня, как и вчера, и позавчера, и тысячу лет назад. Завтра, как сегодня? Не предреку неизменности египетской деревне, жилищу феллаха в его нынешнем виде. Если мыслить масштабами жизни поколения, то оно сохранится. Слишком велика бедность, слишком дорог другой строительный материал, слишком сильна привязанность феллаха к обычаям. Но увидевший мир и лучшую жизнь, феллах отнюдь не предпочитает мазанку каменному дому. Эмиграция и высокие заработки за рубежом начинают быстро менять даже внешний облик деревни. Жилища состоятельных людей повторяют архитектуру и строительный материал других средиземноморских стран, хотя при скудности земельной площади дома растут вверх, а не вширь. Торчащие бетонные балки, предназначенные для вторых, третьих, четвертых этажей, сейчас столь же характерная принадлежность нового дома зажиточного феллаха, как... голубятни.

Глинобитные голубятни в виде башен, прямоугольных или круглых в плане, оживляют однообразие египетских деревень. Иногда их красят в белый цвет или покрывают простым орнаментом. Горшки с выбитым дном вмазывают в стены в качестве готовых гнезд. Голубей в Египте едят, и мясо их - признанный деликатес. Но сколько ущерба голуби наносят полям - трудно подсчитать.

Через деревню проходят одна-две-три главные улицы, иногда - вдоль каналов. По ним может проехать автомашина, но в узких переулочках, раскинув руки, коснешься противоположных стен. Здесь вряд ли проедет и повозка. Грязь и нечистоты на немощеных улицах и в переулках угрожали бы и транспорту и здоровью, если бы не сухая жара и солнце.

В больших поселениях есть несколько мечетей или церквей. Не обязательно мечеть должна быть зданием: для молитвы служит и просто утрамбованная и сравнительно чистая площадка.

На призыв муэдзина каждый раз собираются отнюдь не все жители, и даже не большинство. Но на пятничную проповедь ходят почти все мужчины-мусульмане, а в воскресенье в церковь - копты вместе с семьями.

В узкой долине Нила деревни отступают от полей, сберегая драгоценную землю для обработки, и жмутся к пустыне. Но пустыня - чужой, враждебный мир. Там живут злые духи-ифриты, там можно устроить кладбище, но феллах не любит пустыни и туда не пойдет, тем более предпочтет там не жить. В дельте кладбище может быть и в самом центре поселения, хотя скорее всего жилища живых, которые требуют все больше места, просто окружили обитель мертвых. На кладбище может быть белый мавзолей с куполом местного святого. Его белят, подметают, делают подсветку с помощью электричества.

Уважающие себя феллахи изредка собираются в кофейне, чтобы попить чаю и - реже - кофе. В наши дни кофейня с ее телевизором становится не только родом клуба, но и центром, где создается общественное мнение, которое может совпадать, а может и расходиться с мнением, формируемым традициями, стариками, имамами или муэдзинами, старостой-омдой.

Где-нибудь у мечети, на площади, расположен деревенский базар. Здесь продают скот и мясо, гончарные изделия и сахарный тростник, домашние сыр и масло, корзины и текстильные изделия. Сапожник тут же шьет сандалии, а цирюльник обслуживает своих клиентов. Но прошли навсегда времена изоляции Египта от мирового рынка. На базарах захолустных деревень найдешь не только импортные велосипеды или яркие ткани, но и транзисторы из Гонконга, южнокорейские батарейки и электрические фонарики, консервированную аргентинскую говядину или банки с исландскими сардинами. Стрекота мотоциклов и урчания грузовиков здесь больше, чем крика ослов или недовольного ворчания верблюдов.

Переступим порог жилища феллаха, чтобы познакомиться с ним изнутри. Но прежде чем сделать это, вспомним, что мир феллаха был, да, пожалуй, и сейчас остается чужим и непонятным городскому интеллигенту, не говоря уже об иностранце, книгой на непонятном языке, которую посторонний редко может правильно прочитать. Возьмем хотя бы роман "Возвращение духа" Тауфика аль-Хакима, ставший в ряд египетской классики.

В маленьких городах еще сохранились старые фаэтоны. И не только для иностранных туристов

"Он увидел маленький дворик, наполовину прикрытый навесом из стеблей хлопчатника и высушенного навоза, и в глубине его небольшую комнатку, - читаем мы. - Дверь комнатки была тоже открыта; Мухсин окинул ее взглядом. Эта комнатка служила хозяевам дома спальней - в ней была печь, на которой лежала циновка и несколько одеял. В углу комнаты Мухсин увидел корову, перед которой была брошена охапка клевера, между ее задними ногами стоял красивый теленок-сосунок, тянувшийся к ее вымени. Больше всего поразило Мухсина то, что рядом с этим сосунком-теленком он увидел грудного младенца, вероятно, сына хозяина, который отталкивал и отпихивал теленка от вымени коровы. А корова стояла спокойно и неподвижно, не препятствуя ни тому ни другому и как будто не оказывая предпочтения никому. Казалось, что они оба - и теленок и младенец - ее дети. Какое прекрасное зрелище, но как страшен его смысл.

Разве теперешние египетские феллахи не почитают животных в душе? Они не гнушаются жизнью в одном с ними жилище и спят с ними в одной комнате. Разве Египет ангелов с чистым сердцем не остался Египтом? Не унаследовал ли он, несмотря на бег веков, чувства единства всех, сам того не ведая?"

Франкофон - "западник" по своей культуре, либерал по политическим убеждениям, маститый писатель - решил в дни молодости "окунуться" в гущу собственного народа. Сделав это, он скорее всего ужаснулся, но, перебивая испуг и разочарование, умилился и нарисовал всей силой своего художественного воображения идеальный образ феллаха - эдакий нерасплескавшийся сосуд всяческих добродетелей, хотя некоторым позднейшим его произведениям, посвященным деревне, не откажешь в реализме. Читая "Возвращение духа" Тауфика аль-Хакима, невольно вспоминаешь горькие слова человека, познавшего и понявшего феллаха, как никто другой, - А. Аиру: "Берясь за темы "земледелец" и "красота полей", смешивая крестьянина с пейзажем, поэты и художники всех времен... способствовали приукрашиванию сельской действительности. Они нарисовали прекрасные фрески, но в то же время приучили нас видеть в крестьянской жизни лишь живописные и сентиментальные ее стороны, принимать картину за действительность. "Священный жест сеятеля" обычно скрывал от нас самого сеятеля".

Жилище крестьянина-бедняка состоит из одной комнаты, где на жаровне готовят пищу, а дым выходит через отверстие в потолке. Здесь же - постели, и здесь же домашний скот, общение ребенка с которым там умилило героя аль-Хакима. Пол в жилище-из утрамбованной земли. Имущество крестьянина-кастрюли, примус, жаровня, низкий столик, глиняные кувшины, кусочек зеркала, деревянный сундук. В хозяйстве коптов встречаются свиньи - немыслимое дело для мусульманина.

В доме побольше - две-три комнаты: кухня-спальня, хлев, гостиная или отдельно хлев и внутренний дворик. Но скученно живет и состоятельный хозяин. Дом существует не для житья, а скорее для спанья. Большую часть времени феллах проводит вне дома. Часто даже ест на свежем воздухе. Летом он спит на крыше.

В наши дни меняются и жилища и обстановка в них. Кто на ослике, а кто на мотороллере доставляет домой газовые баллоны, и вот хозяйка суетится уже не у жаровни, а у плиты, приготовляя фасолевую похлебку. Ведра из пластмассы стоят вперемежку с глиняными горшками, в гостиной появляются кресла, шкаф и транзисторный радиоприемник. А на земляном полу, рядом с тяжело вздыхающим буйволом, в доме, где нет электричества, порой кричит, поет, играет, мерцает цветным экраном японский видеомагнитофон последней модели на батарейках. Гордый владелец его вернулся с заработков в Кувейте или Абу-Даби и приволок с собой электронное заморское диво.

Как жилище феллаха лишено индивидуальности, так и одежда его кажется униформой. На голове он носит фетровую тюбетейку, на которую в праздники может намотать тюрбан из полотенца, кашне или, если он побогаче, из специальной ткани. Одет феллах в длинную рубаху до пят с широкими рукавами и без воротника - галабею. У состоятельных она из хорошего, тонкого сукна, у бедняков - из самой дешевой ткани, чаще всего синей, белой или коричневой. Работая в поле, феллах затыкает галабею за пояс или снимает ее, оставшись в белых штанах ниже колен, в рубашке и жилете. В жаркую пору, особенно работая у шадуфа или архимедова винта, он обнажается по пояс. У феллаха может быть пара сандалий без задника, но ходит он, как правило, босиком. Мальчики носят короткую полосатую галабею или, как в городе, бегают в пижамах. Молодые феллахи все чаще, но пока не в большинстве одеваются по-европейски, в брюки и рубашку.

Женщины, даже молодые, в своей одежде более консервативны. Почти поголовно они носят черные или коричневые платья-мелаи, ниспадающие до пят. Именно в таком стоит девушка в скульптурной группе "Возрождение Египта". На голову они накидывают платок или покрывало. Руки женщины закрыты, платье сужено под грудью. Появление более дешевых и ярких тканей позволяет хоть как-то разнообразить одежду. Самая бедная женщина носит украшения - реже золотые, чаще серебряные и медные, а с ножными браслетами она просто не расстается.

Одежда феллахов и феллашек собирает дорожную пыль, но в остальном она гигиенична, соответствует климату и гармонирует с окружающей средой. "Одежда, как и труд, феллаха не изолирует его от природной среды: от воздуха, солнца, земли и воды, - писал А. Аиру. - В этом слиянии с внешней средой он как бы черпает полноту физической жизни. Его крепкий и выносливый организм хорошо приспособлен к природе: он не нуждается в матраце и удобной постели; он не кричит от боли при порезах. Он стойко переносит простуду, мигрень, комаров, блох и вшей, самые отвратительные запахи его не беспокоят; он никогда не лишается аппетита.

Однако - очень часто, увы! - эта дружески расположенная к феллаху природа оборачивается против него, награждая болезнями, которые уродуют и истощают".

Благодаря труду феллаха египетская земля дает разнообразные и прекрасные плоды. Но что из них попадает на стол самого крестьянина?

...Одна из поездок в египетскую деревню. Тишина, наполняемая скрипом сакии и клохтаньем кур у соседа. Хозяин, пожалуй, середняк по египетским масштабам, владелец полутора федданов земли. С трудом уговорив его не резать для гостей козленка, мы сели за обычный крестьянский обед. На низком столике для шести мужчин в центре стояло блюдце с кусочками старой брынзы - всего граммов сто пятьдесят, каждому хозяйка положила по две лепешки - двухслойных, выпеченных из американской муки в деревенской печке, врытой в землю, сочный молодой лук, несколько зеленых стручков с крупными и вкусными молодыми бобами, злой стручковый перец и... вот, пожалуй, и все. На десерт - блюдечко с патокой, вываренной из сахарного тростника, которую феллахи называют "черным медом" в отличие от "белого", настоящего. Потом был крепкий, прокипяченный до черноты и очень сладкий чай. Горячую фасолевую похлебку феллахи едят по вечерам.

Пища куда как непритязательна. А какой она была раньше, изменилась ли она? Вспомним Э. У. Лэйна, английского арабиста, проведшего много лет в Египте в первой половине прошлого века и оставившего классическое сочинение "Быт и нравы современных египтян". "Пища феллахов - лепешки (из маисовой или просяной муки), молоко, творог, яйца, мелкая соленая рыба, огурцы, дыни и тыквы разных сортов, лук, лук-порей, бобы, "турецкий" горох, люпин, плоды клубневых растений, чечевица, финики (свежие и сухие) и соленья, - писал он. - Большинство овощей они едят сырыми. Когда маис почти созрел, крестьяне обрывают его початки и едят их в жареном или печеном виде. Рис для крестьян слишком дорог, а мясо они едят чрезвычайно редко. Однако и в их обиходе есть роскошь - курение дешевого местного табака. Хотя все перечисленные продукты очень дешевы, все же многим крестьянам часто нечем приправить свои грубые лепешки... Поразительно, что, несмотря на такую примитивную и жалкую пищу, египетские крестьяне в большинстве своем обладают крепким здоровьем и телосложением и способны выполнять самую тяжелую работу".

Раньше феллахи выпекали лепешки из кукурузной муки, смешанной с небольшим количеством хильбы (верблюжьей травы), проса и пшеницы. Что же до молока и творога, то они были в рационе в каких-то количествах только у владельцев буйволицы. Для большинства крестьян молочным скотом была коза.

Нормы и структура питания феллахов изменились со времен Лэйна. Резкое ухудшение рациона крестьян произошло в первой половине нашего столетия. Войны, кризисы, Депрессии сказывались на их питании. Развитие круглогодичного орошения принесло специфические болезни, малоизвестные раньше. Выборочные исследования показали уменьшение физических сил и выносливости крестьян. Возросло Употребление наркотиков, но особенно очень крепкого чая, ставшего заменителем наркотиков. Его пьют по нескольку раз в день, обеспечивая искусственное возбуждение, но разрушая организм.

Египет знал бедность, нищету, полуголодное существование. Но в XIX-XX веках массового голода он не знал. Пищи могло не хватать, но люди выживали. Пища бедняков, пауперов, сезонных рабочих была по калорийности ниже нормы, принятой в регионе для людей физического труда. Улучшение питания у лиц с низкими доходами произошло в шестидесятые годы, затем у некоторых групп населения-в семидесятые. Но структура питания по-прежнему осталась далекой от современных требований: потребление белков животного происхождения, овощей и фруктов в несколько раз ниже нормы у абсолютного большинства египтян, даже если они стали получать больше калорий.

Как их ситуация подходит под жестокие пословицы, горько фиксирующие имущественное неравенство: "У кого нет филса, тот не стоит филса", "У кого в кармане деньги, тот ест мясо полной чашой, у кого их нет - нюхает его запах". А вот - то ли ирония, то ли горькая насмешка над самим собой: "Крестьянин ел яблоко, сказал: "Редиска лучше"". Яблоко - редкий и дорогой фрукт в Египте - попадает лишь на стол богачей. Крестьянин редиску знает, а яблоко - нет.

Когда нет крана и воду носят в кувшинах, соблюдать гигиену довольно трудно. Но у феллахов есть определенные традиции и инстинкты чистоты, и ислам предписывает омовение перед молитвой. Мужчина, очутившийся вблизи канала после тяжелой работы, старается выкупаться, но женщина этого не может сделать, потому что обычай запрещает женщинам купаться. Но она постарается вымыться дома.

Что же до чистой питьевой воды, то ею и по сей день вряд ли обеспечена треть деревень. Абсолютное большинство феллахов пьет воду из Нила, из каналов, в которых купаются, стирают белье, куда выливают отходы. Правда, вода, хранящаяся в пористых глиняных кувшинах, несколько очищается, но отнюдь не дезинфицируется.

Антисанитария награждает египетскую деревню дизентерией. Много феллахов болеет трахомой. Слепых и одноглазых встречаешь повсюду.

Кроме плодородия Тропическая Африка посылает в Египет и свои болезни. Упомянем хотя бы одну из них - шистосоматоз (называемый здесь бильгарциоз). Пресноводные улитки из Судана - носители личинок шистосом, которые внедряются через кожу в тело человека, попавшего в воду хотя бы босыми ногами. Превратившись в тонких червей длиной до двух с половиной сантиметров, они передвигаются с кровью по телу, откладывая яички на стенках кишок и мочевого пузыря, вызывая нарывы, свищи, язвы, кровотечение. Болезнь терзает более половины египтян. Мужчин болезнь поражает чаще, так как они чаще, чем женщины, работают в воде. Поэтому египтяне говорят с сарказмом: "Настоящий мужчина мочится кровью". Из женщин шистосоматозом заболевают единицы. Шистосоматоз продолжается до двадцати лет и истощает человека до полной потери сил. Сейчас открыты эффективные средства лечения этой изнурительной болезни, но требуется время, чтобы египетская деревня от нее избавилась.

Под словом "крестьянин" мы подразумеваем прежде всего земледельца, хотя в более широком смысле скотовод-кочевник - тоже крестьянин. В арабском языке феллах - только земледелец, кочевник-верблюдовод - бедуин. Хотя Египет - страна феллахов, нельзя не упомянуть и о кочевниках.

На протяжении истории сложные взаимоотношения вражды и сожительства, военного грабежа и хозяйственных связей кочевников и оседлых племен на всем колоссальном пространстве Северной Африки и Передней Азии были одним из важнейших факторов социально-экономической жизни. Для Египта после нашествия в XVII веке до нашей эры гиксосов, занимавшихся коневодством, кочевники, особенно с началом нашей эры, ассоциировались с верблюдоводами. Высыхание саванны превратило лошадей в редкость, предмет роскоши, боевое животное знати. Главным военно-транспортным животным стал верблюд. Он и оставался таковым вплоть до начала XX века.

При сравнении военного потенциала феллахов и бедуинов преимущество чаще всего было на стороне жителей пустыни. Обладание стадами верблюдов позволяло им быстро и незаметно для противника собираться в большие массы, наносить удары, а в случае неудачи - рассеиваться в недоступную для врага пустыню. Сам тип хозяйственной деятельности превращал кочевника в хорошего воина. Наконец, военно-демократическая организация племен давала готовую и удобную структуру для чисто военной организации, облегчала руководство большими массами людей в походах и сражениях.

Скотоводство обеспечивало кочевникам такую мизерную норму и массу прибавочного продукта, что их регулярная эксплуатация была для оседлых правителей делом практически невозможным. Добыча не оправдывала грабительские походы в пустыню, даже если они были успешными. Поэтому от кочевников предпочитали откупаться, лишь изредка совершая против них карательные экспедиции. Наоборот, бедуины навязывали даннические отношения полукочевникам-овцеводам и феллахам.

Военная, политическая и хозяйственная роль современных кочевников Египта невелика. Их численность - 100- 200 тысяч человек по отношению к 48-миллионному населению страны - ничтожна. Но такая пропорция сложилась сравнительно недавно. Еще во времена экспедиции Наполеона в конце XVIII века бедуинов было 300-400 тысяч на 2,5 миллиона, что в сочетании с их военной организацией придавало им непропорционально большое влияние в стране. Со времен завоевания Египта арабами кочевники способствовали арабизации феллахов, кое-где воздействовали на формирование их этнического типа. Но бракам и ассимиляции препятствовало убеждение "аристократов пустыни" в благородстве своей крови и нежелание вступать в брак с земледельцами. Самый бедный бедуин гнушался отдать дочь замуж за очень состоятельного крестьянина.

Боязнь пустыни ассоциируется у многих феллахов с полузабытыми воспоминаниями о набегах кочевников. Противопоставление "оседлый" - "кочевник" было знакомо и в политической практике, и в быту, и в идеологии традиционного общества. В двадцатые-тридцатые годы, отдавая дань "фараонизму" и идеализируя феллаха, некоторые египетские писатели пытались противопоставить египтян всем арабам, подразумевая под словом "арабы" кочевников. Обратимся к тому же Тауфику аль-Хакиму:

"Сторож-бедуин высокомерно сказал, что этот парень, феллах Арджави, хочет жениться на его сестре, бедуинке, и что его сестра тоже влюбилась в этого феллаха и ее не удалось заставить от него отказаться ни мучительными побоями, ни уговорами, ни упреками в том, что она, принадлежа к бедуинскому роду, унижается до брака с феллахом. В конце концов она сговорилась с Арджави, что убежит и выйдет за него замуж вопреки воле своего брата Абд-аль-Ати... Тогда он, Абд-аль-Ати, поклялся, что если его взор упадет на этого Арджави, он убьет его.

Все это Мухсин понял из слов бедуина. Он взглянул на него и коротко спросил:

- Значит, бедуин лучше феллаха, Абд-аль-Ати? Сторож, удивленный его глупостью, пристально посмотрел на него и ответил:

- А как же, бек? Разве араб и феллах - одно и то же?

- А какая между ними разница?

- Как, бек, как? Араб - благородной крови.

- А феллах - не благородной крови?

- Феллах - раб, сын раба. А мы, арабы, не терпим притеснения".

Затем Тауфик аль-Хаким приводит своего молодого героя к шейху деревни.

"Мухсин... посмотрел на белобородого шейха и спросил его:

- Дядя шейх Хасан, кто лучше - арабы или феллахи? Шейх повернулся к нему и ответил, перебирая четки:

- Эти арабы, господин бек, - свора разбойников и бродяг. У них ни веры, ни религии. Они не знают милости и ислама.

- Как так?

- Они обязаны феллаху добром. Он оказывает им уважение, помогает им и обращается с ними, как с братьями, а они превозносятся над ним, как будто их кровь - кровь, а наша кровь - вода. Душа феллаха стоит для них не больше, чем мера дроби ценой в пиастр... Ведь настоящие арабы не умеют ни посеять, ни выдернуть, эти люди, извините, умеют только драться и грабить".

...В труде феллах видит не только жизненную необходимость, освященную религией. "Труд - это поклонение господу", - говорит пословица, а другие предупреждают против лени и безделия: "Работай - не стой", "Работать лучше, чем отдыхать", "Устал - отдохнешь". Мудрость опыта предупреждает против лени, безделья, подсказывает: не будешь работать - не выживешь в этом мире. Хотя феллах слишком хорошо знает, что возврат, вознаграждение не адекватны вложенному труду. Слишком высокая пирамида паразитов живет за его счет.

"Земле, которую феллах буквально разминает и руками и ногами, он отдается со всей страстью, если она принадлежит ему, - писал А. Аиру в начале пятидесятых годов. - Однако она почти никогда не бывает его собственностью. Здесь не земля принадлежит человеку, а человек земле. В этом кроется объяснение лености и бедности феллаха".

Леность феллаха? Не противоречит ли это свойство отмеченному только что трудолюбию египетского крестьянина? Отнюдь нет.

Феллах трудится, потому что иначе ему не на что жить. Но он знает, что большие усилия не вознаградятся. Большее рвение не означает лучшую жизнь, но надорваться можно. При его питании и его болезнях, при изнуряющей летней жаре он трудится на пределе своих возможностей, если работает на себя. Но что может побудить его самоотверженно трудиться на других?

Безземелье - бич крестьянина. Оно было всеобщим в начале пятидесятых годов, когда А. Аиру опубликовал свою книгу "Феллахи Египта". Оно стало еще более безысходным спустя тридцать лет, несмотря на проведенную аграрную реформу.

Аграрная реформа стала одной из первоочередных задач революции 1952 года. Социальное неравенство в деревне было выражено ярче, чем граница между пустыней и антипустыней. На одном полюсе было двенадцать тысяч помещичьих семей, владевших более чем третью всей земли. На другом - более двух миллионов семейств, или пятнадцать миллионов душ, не владевших ничем или владевших жалкими участками. Прослойка середняков была мизерной.

На одном полюсе был скандальный паразитизм, на другом - каторжный труд. На одном - королевская семья, владевшая десятками тысяч федданов, утопавшая в роскоши и разврате, с ее дворцами, драгоценностями, яхтами, автомашинами, наложницами, лакеями, на другом - формально свободные, но фактически полурабы, численностью около миллиона сельскохозяйственных рабочих, не имевших постоянного места жительства. Или другая цифра. На полях 61 богатейшего семейства, которому принадлежало 277 тысяч федданов обрабатываемой земли, трудились около миллиона мужчин, женщин и детей. Но каким презрением к деревне, к тому, кто их кормил, одевал и обеспечивал им роскошную жизнь,- к "мужику" отличалась верхушка египетской общественной пирамиды! Само слово "феллах" в этой среде стало оскорблением, эквивалентом "деревенщины", "дуралея", "быдла".

Впрочем, есть даже ряд пословиц, в которых феллах рисуется глупым, тупым животным. Иногда это насмешка крестьянина над самим собой, но чаще эти пословицы родились в другой среде: "Мужик останется мужиком, как татуировка" или "Не быть феллаху пашой". Эти пословицы этнограф и литератор Ибрахим Шаалян назвал "психологической войной" власть имущих против крестьян.

Египетская деревня почти не знала в те годы фермерского, капиталистического хозяйства в чистом виде. Зачем приобретать машины, когда рабочие руки феллахов так дешевы? Помещичье хозяйство было товарным, то есть поставляло продукцию на рынок, но эксплуатация крестьян велась докапиталистическими методами. Обычной была испольщина и издольщина, а батракам вместо заработной платы нередко давали надел земли в половину или три четверти феддана. Статистика тех лет неточна: трудно провести границу между малоземельным феллахом, приарендовывающим землю, безземельным арендатором и батраком с временным наделом.

Нищета феллаха означала не только недоедание и болезни, низкую производительность труда, но и очень узкий рынок для египетской промышленности. Крестьянин производил, но, за исключением продуктов питания, почти ничего не потреблял, а аристократия предпочитала импортные товары.

Сохраняя в деревне феодальную и полуфеодальную эксплуатацию феллахов, помещики, жившие, как правило, в городах, устремлялись в предпринимательскую деятельность. "Для старых помещичьих родов оказалась характерной разносторонность и множественность связей с акционерными компаниями, действующими в столь далеких друг от друга отраслях хозяйства, как издательское дело, горная промышленность, оптовая торговля хлопком, речной транспорт, банковское дело, земельные операции в городах, производство кинофильмов", - пишет советский исследователь Л. А. Фридман.

Аграрные реформы насеровского периода установили максимум землевладения в 100 федданов на землю и ликвидировали класс крупных египетских помещиков. Лишив их политической власти, они подорвали и основу их экономического могущества. Национализация крупной и части средней промышленности лишила их капиталов также в несельскохозяйственной сфере деятельности. К середине шестидесятых годов у помещиков было изъято свыше 875 тысяч федданов земли.

Земли распределялись участками от двух до пяти федданов в зависимости от их качества. Предпочтение отдавалось арендаторам или наемным работникам, жителям той деревни, где расположены участки, а также лицам с большими семьями. До 1971 года был распределен примерно 1 миллион федданов, из них немногим более 800 тысяч - земли, изъятые у помещиков; около 200 тысяч - принадлежавшие государственным организациям; около 30 тысяч - пойменные земли. Аграрная реформа дала землю 300-320 тысячам крестьянских семей. Вновь освоенные посевные площади в шестидесятые годы также несколько ослабили земельный голод. Но быстрый рост населения в деревне не может сопровождаться соответствующим расширением земельных угодий. Посевные площади за 20 лет выросли лишь на 2 миллиона федданов, главным образом за счет перевода земель на круглогодичное орошение. Земельные угодья дробятся, и вчерашний середняк, разделив свои пять федданов между сыновьями, обрекает их на положение бедняков. Феллахи горько шутят, что многие участки можно покрыть собственной галабеей. Почти треть феллахов вообще не имеет земли, представляя собой сельский пролетариат или предпролетариат-поденщиков, батраков, арендаторов.

Более половины всех крестьянских хозяйств сейчас владеют полуфедданом земли или меньше. Советские исследователи справедливо называют их "мнимособственническими". Семьи, владеющие федданом, в состоянии удовлетворить свои потребности меньше чем на треть.

Рабочий скот - после земли самая вожделенная собственность феллаха. "Береги свой скот - и да продлится твоя жизнь", - говорит пословица. Но беднейшие крестьяне не имеют ни буйволов, ни ослов.

"Перепроизводство" рабочих рук в деревне сложилось отнюдь не в восьмидесятые годы, но именно в наше время оно стало все более давящим. Проведенные в конце семидесятых годов выборочные исследования показали, что лишь половину дохода сельских жителей дает само сельское хозяйство. Остальное - случайные занятия, ремесло, сфера Услуг, строительство, и, наконец, все более растущая часть - денежные переводы эмигрантов своим семьям. Видимо, к середине восьмидесятых годов эта пропорция еще более изменилась не в пользу сельского хозяйства.

Прослойка середняков, укрепившаяся было после аграрной революции и распределения земель, освоенных в шестидесятые годы, вновь сократилась. Численность феллахов, владеющих от пяти до десяти федданов земли, сейчас меньше, чем в начале пятидесятых годов.

Но статистика - дело хитрое. Я бы не определял статус середняка исключительно размером его землевладения. Фермерское хозяйство овощевода или цветовода на двух федданах может быть отнесено к кулацким, а пять-семь федданов бедных, солончаковых земель не прокормят и одну семью. "Среднестатистический" и реальный феллах не всегда одно и то же. Но обобщать невозможно без доли абстракции и возможных ошибок.

Рассуждая о труде крестьян, о древних оросительных механизмах, ловишь себя на мысли, а не архаизируешь ли ты невольно быт, хозяйство и психологию феллаха? Конечно, ныне египетская деревня, да и сам крестьянин, не те, что были тридцать лет назад. Но как часто бывает при изучении общества арабской, да и другой азиатской или африканской страны, на категорический вопрос нет категорического ответа.

Уровень жизни, быт, психология большинства феллахов во многом еще соответствуют эпохе архимедова винта. Но на полях Египта работают более тридцати тысяч тракторов, многие тысячи помп, насосов, оросительных установок. Правда, три четверти тракторов и более половины прочих механизмов принадлежат менее чем пяти процентам хозяйств. У них в руках более двух пятых посевных площадей. Они производят более половины национального дохода, создаваемого в сельском хозяйстве Египта. Их менее двухсот тысяч семей, но на них приходится весь товарный скот, большая часть производства других товарных культур, им достается большая часть фуража, распределяемого государством по льготным ценам, кредитов сельскохозяйственного банка, улучшенных семян, минеральных удобрений.

Насеровская аграрная реформа срезала самый верхний слой крупных землевладельцев. Но объективно она способствовала капиталистическому развитию деревни. Были созданы и пока существуют так называемые "кооперативы аграрной реформы", которые объединили крестьян, получивших бывшую помещичью землю, но они отнюдь не стали коллективными хозяйствами. Были и существуют снабженческо-сбытовые кооперативы, включившие в себя более половины феллахов. Но и в тех и в других заправляли и заправляют государственные чиновники и кулаки.

Любопытно, что русским словом "кулак" многие египтяне стали называть состоятельных крестьян, использующих наемный труд, слой сельской буржуазии. Они окрепли за годы насеровского режима, богатея и скупая земли как помещиков, так и разоряющихся феллахов. На капиталистические рельсы поворачивали сохранившиеся помещики, разбившие свои сотни федданов между родственниками и таким образом избежавшие конфискации земель. Но и те и другие, ведя товарное хозяйство, теперь, как и в шестидесятые годы, сдают часть земли в аренду испольщикам и издольщикам на полуфеодальных условиях. Окрепнув и нарастив жирок, сельская буржуазия из сторонника насеровских преобразований превратилась в их противника, так как они мешали ее росту и ее стремлению к бесконтрольному выжиманию сока из своих собратьев. Она и стала самой массовой социальной опорой бескровной садатовской контрреволюции. Садатовский режим стал открыто поддерживать сельскую буржуазию: и кулаков и, говоря языком политэкономии, "обуржуазившихся помещиков".

Часть земель, недвижимого имущества и капиталов крупных землевладельцев не подпала под аграрную реформу, а была изъята у них и поставлена под государственный контроль-секвестр. Но в 1974 году был принят закон о десеквестрации. Он предусматривал возврат прежним владельцам более двухсот тысяч федданов земли и секвестрированные ранее особняки, дворцы, виллы, банковские счета, пакеты акций или же выплату соответствующей компенсации.

Декретом президента Садата в 1981 году секвестр собственности был полностью отменен. Свою прежнюю собственность или компенсацию получили почти три тысячи семей, из них многие - землевладельцы. В 1978 и в 1982 годах были приняты законы, снизившие подоходные налоги с самых богатых египтян.

В июне 1975 года парламент внес дополнения к закону об аграрной реформе 1952 года. Была официально разрешена издольщина, повышены налоги и арендная плата, землевладельцу предоставлено право сгонять с земли крестьян и сельскохозяйственных рабочих в случае задержки ими арендной платы более чем на два месяца. Этот закон настолько вопиюще противоречил интересам беднейшего крестьянства, что его вступление в силу было заторможено, и лишь в 1979 году по настоянию депутатов правящей Национал-демократической партии его решили применять.

Египетская специфика: производство некоторых видов сельскохозяйственной продукции-хлопка, пшеницы и некоторых других - жестко регламентируется государством. Существуют твердые нормы их поставок государству по фиксированным ценам, значительно меньшим, чем на свободном Рынке. Эти поставки падают именно на беднейшую часть феллахов. Обязательный хлопок или пшеница просто ненавистны крестьянам, так как при существующем уровне агрикультуры и низких урожаях они просто убыточны. Едешь по дельте Нила и иногда видишь немыслимую еще вчера картину: феллахи срезают и сгребают в кучу стебли хлопчатника вместе с неубранными коробочками хлопка и все это пускают на топливо. Уничтожить хлопок порой оказывается выгоднее, чем собрать его.

Сельские предприниматели переходят к производству других культур, к животноводству, птицеводству, используя преимущества земли и климата. С 1952 года они учетверили поставки овощей и почти утроили производство фруктов, выращивают на экспорт все больше трав для медицинских целей, ранних овощей, цветов, а также клевера на корм мясному и молочному скоту. А среднее и мельчайшее крестьянские хозяйства, лишенные капиталов и техники, удобрений и хороших семян, задавленные жесткой регламентацией невыгодных посевов, разоряются. Хочется сказать: "Они обречены", но слишком велики привязанность феллаха к земле, его готовность пойти на лишения, лишь бы сохранить собственное хозяйство, его неприхотливость, помноженная на консерватизм и долготерпение. Мельчайшие хозяйства в обозримом будущем сохранятся.

Земля-кормилица - пойма Нила, окультуренная, удобренная, политая потом бесчисленных поколений, земля, воспетая и обожествленная, больше не кормит Египет. Точнее, не может прокормить всех египтян. Прежняя житница Римской империи зависит от ввоза продовольствия. Еще в начале шестидесятых годов прирост урожая обгонял прирост населения. Затем соотношение изменилось, и разрыв за семидесятые годы увеличился. Сейчас феллахи Могут прокормить лишь шесть египтян из десяти, а пшеничной лепешкой обеспечить лишь трех из десяти своих соотечественников.

Египет ввозит более пяти миллионов тонн пшеницы в год, а к 2000 году, возможно, будет импортировать 11 миллионов тонн зерна, главным образом пшеницы. Из-за роста внутреннего потребления резко упал экспорт риса и цитрусовых. Хуже того, нетто-экспортер сельскохозяйственных продуктов превратился в нетто-импортера: стоимость всех технических (включая хлопок) и продовольственных культур, вывозимых из Египта, почти в семь раз меньше стоимости ввозимого продовольствия. Более двух миллиардов долларов в год, необходимых для развития, для индустриализации, страна расходует на покупку продовольствия за границей. Учтем, что цифры иногда искажают реальную картину. Государство субсидирует цены на муку, часть ее получая в счет американской помощи. Поэтому зерно на египетском рынке стало дешевле рубленой соломы, и феллахи все больше муки и хлеба скармливают скоту.

Так ли безнадежна ситуация? Рассуждая теоретически, пожалуй, нет. К 2000 году намечено освоить под нивы, сады и огороды еще четыре миллиона федданов на Синае, в дельте, в оазисах Новой долины, расположенных к западу от Нила, в Верхнем Египте. Невозможного в этих планах нет, но в их реальность мало кто верит. Каждый новый освоенный феддан обходится дороже предыдущего. На это накладываются колоссальные расходы по созданию инфраструктуры - дорог, электросети, связи, жилья. Феллах неохотно идет на новые земли, трезво подсчитывая прибыли и потери, не желая менять на неизвестность устоявшийся, хотя и тяжелый быт. Поэтому так замедлилась прибавка новых зеленых федданов в семидесятые годы.

Изменились ли условия в восьмидесятые годы? Изменятся ли в девяностые? Фактов, вселяющих надежду, пока нет. Но расширять сельскохозяйственные угодья Египту придется, даже если темпы их не будут соответствовать плановым наметкам.

Все же повторим вопрос: так ли безнадежна ситуация? Опять-таки нет. Отнюдь не исчерпаны возможности перехода на высокодоходные экспортные культуры-от цветов до эфиромасличных культур и молодого картофеля. И географическое положение, и климат, и особенности почв могут играть на руку Египту - надо лишь научиться их использовать. Соотношение импорта и экспорта сельскохозяйственной продукции может стать более благоприятным. Существеннейший резерв и в том, Что феллах, как это на первый взгляд ни парадоксально, отнюдь не исчерпал плодородия почв. Египет не входит в первую десятку стран мира по урожайности пшеницы, риса, кукурузы. Или земли и климат Египта хуже, чем в Голландии, ГДР, Японии? Дело не в землях и не в климате, а в агрикультуре, сельскохозяйственной технике, гербицидах, селекции, удобрениях, в уровне образованности феллаха, его инициативе, его заинтересованности в результатах труда. Пока что средняя производительность труда феллаха примерно в сто раз ниже, чем у американского фермера. Это означает, что проблема лежит во всей социально-экономической структуре египетской деревни, и без ее коренной перестройки не решить проклятых проблем, доставшихся в наследство от семидесятых годов. ...Был первый день египетской весны, совпадающий с коптской пасхой. Я встал рано, так как мы собрались ехать в оазис Файюм посмотреть на праздник Шамм ан-Насим (Дуновение ветерка) в его, так сказать, естестве, среди людей, не затронутых столичной жизнью. По обычаю древних египтян, я разрезал пополам луковицу, понюхал ее, бросил через плечо и вышел из дома, не оглядываясь, оставив за спиной все беды и заботы. Возможно, так же поступили в тот день миллионы египтян - и мусульман и коптов.

Некоторые столичные улицы стали двухэтажными

Когда мы приехали в Файюм, он уже был полон гуляющими, веселой, праздничной толпой. Громко кричали продавцы сладостей и орешков. Оркестр из однострунной скрипки-раббабы и бубен зазывал прохожих. Густая толпа собралась вокруг бродячих дрессировщиков обезьян. Целыми семействами египтяне выбирались в жидкие скверики, сады, окрестные поля и устраивали пикники. Обязательным блюдом в тот день у них была вяленая и слегка протухшая рыба и крашеные яйца. Дети с веселыми криками катались на осликах и верблюдах. Над дверьми в домах висели плети лука, а кое-где его били палками на пороге для того, чтобы уронить на счастье несколько капель луковичного сока перед входом.

Больше всего народа было в тот день на канале Юсефа. Вдоль и поперек его скользили лодки, все в цветных лентах и флажках, а в его мутной воде купались мужчины. Воды канала, по местным поверьям, целебны и помогают от трахомы, лихорадки и прочих напастей. "Барака! Барака! Барака!" (Благословение!) - кричали купальщики, убежденные, что в этот день воды канала особенно чудодейственны. Согласно одной легенде, святой Иосиф (Юсеф) прогуливался здесь, волоча палку по земле. По борозде, проложенной им, побежала вода вплоть до озера Биркет-Каруна. По другой легенде, канал появился иным способом: когда Иосифу исполнилось сто лет, придворные фараона стали интриговать против него, утверждая, что он одряхлел. Чтобы доказать свою энергию, Иосиф проявил чудеса деловой и организаторской хватки, собрал рабочих и прорыл канал за семьдесят дней, превратив файюмские болота в сады и нивы и умножив доходы фараона.

Строительство столичного метро

Древность некоторых деталей материальной жизни египтян и их народных обычаев захватывает дух. От фараоновских времен сохранился не только Шамм ан-Насим - легенда об Иосифе, но и сакия, что скрипит в центре Файюма, и архимедовы винты, и обычай сурьмить глаза и совершать обрезание, наносить татуировку на тело и лицо и устанавливать глиняные скамейки-мастабы перед жилищами, брить голову детям, оставляя нетронутой прядь волос, и устраивать праздник Нила.

Казалось бы, все это - свидетельство вечности, стабильности, неизменности феллаха, основы основ египетского народа, соли египетской земли. "Сегодняшний феллах продолжает оставаться таким же, каким он был во времена Древнего Царства, в период его наивысшего расцвета, - писал А. Аиру немногим более тридцати лет назад. - Сменялось господство персов, греков, римлян, византийцев, арабов, турок, французов, англичан. Господство это могло длиться несколько лет или несколько веков - феллах остался таким, каким был..."

Строительство столичного метро

Для сегодняшнего дня утверждение умного, честного, преданного феллаху исследователя просто устарело. Феллах уже не тот, каким он был вчера, тем более десятилетия назад. Сохранив столько от прошлого, он уже не принадлежит прошлому.

По своей натуре феллах - консерватор, настроен на повторение, имитацию старого, а не на обновление, изобретение. Однако перемены ворвались в Египет. Они пришли также в египетскую деревню, и темп их убыстряется: они охватывают хозяйство, орудия труда, образ жизни, навыки и - гораздо медленнее - семейные отношения, психологию. Происходят, видимо, самые глубокие перемены со времен исламизации и арабизации Египта. Но они отнюдь не всегда означают уничтожение старого. Новое существует рядом со старым, хотя иногда кажется не совместимым с ним. Отмирают или видоизменяются прежние хозяйственные навыки, социальные связи, обычаи, однако в отдельных пластах населения они сохраняются, несмотря на крепнущий ветер перемен.

Многослойность египетской деревни, сочетание старого и нового, отжившего и модернистского, застоя и переворота не позволяют предсказать феллахам спокойную жизнь. Слишком много диспропорций, горечи, недовольства накопилось в египетской деревне. Слишком велик разрыв между ожиданиями и действительностью. Слишком расширился кругозор многих феллахов, чтобы они безропотно могли принять то существование, на которое их обрекает общество, ту пропасть, которая отделяет неимущих от имеющих все, хижину-хлев от дворца.

Я уже упоминал о том, что более половины сельских жителей в наши дни не обрабатывают землю и не разводят скот, чтобы добыть хлеб насущный. Если добавить к этому мощное, безостановочное наступление города на деревню, быстрый рост числа городских жителей, то в строгом смысле слова Египет уже не назовешь страной феллахов. Он превращается в страну горожан.