17. Борьба за существование 1952-1956

В первый период революции, с 1952 по 1956 год, "Свободные офицеры" сами плохо представляли, что они делают. У них не было ясных планов на будущее. Их взгляды не имели ничего общего с социализмом, скорее они были ближе к капитализму, а в Революционном комитете большинство молодых офицеров принадлежало не к левому, а правому крылу. Единственная серьезная цель - "освободить" страну от ее прошлого. Пока они раздумывали, как за это взяться, население Каира пребывало в замешательстве. Никто не понимал, что вообще происходит.

Большинство египтян даже не имело никакого представления об этих молодых офицерах, никто не слыхал о Насере, Амере, Анвар ас-Садате, Али Сабри или Закария Мохи эд-Дине. Известен был только генерал Мухаммед Нагиб, которого молодые офицеры в самый последний момент наметили как наиболее респектабельное лицо в президенты Египта.

Многие каирцы поверили, что Нагиб был одним из главных руководителей революции, и к нему отнеслись как к герою. Поэтому город был ошеломлен, когда Нагиба низложили за то, что он слишком серьезно воспринял свою "руководящую" роль. Подлинным лидером революции, сознававшим, что не может быть возврата к старой парламентской системе, был Гамаль Абдель Насер. Хотя народные массы и не знали его, все молодые люди, правившие теперь Египтом, сознавали, что он является значительной фигурой. Но даже после революции Насер не был популярен в народе по той причине, что он не делал попыток сблизиться с массами.

Поначалу молодые офицеры полагали, что их задача - открыть Египту новый путь затем, чтобы другие последовали за ними и повели страну дальше. Но поскольку никто из старых политических деятелей не выражал ни малейшего желания пойти по "благородному и патриотическому" пути, который так наивно расчистили для них солдаты, Насер, понаблюдав шесть месяцев за продолжавшейся старой политической игрой и интригами, решил, что солдатам придется самим взяться за дело. Прежде всего они хотели избавиться от английских войск, продолжавших оккупацию зоны канала. Они намеревались также восстановить моральный дух и боеспособность египетской армии, находившейся в ужасном состоянии. И наконец, им нужно было спасать население Египта, которое росло быстрее, чем продовольственные ресурсы страны. Вопрос стоял так: если в самое ближайшее время под продовольственные культуры не будут отданы новые земли, а египтяне не получат работу, которая позволит им платить за продукты питания, то в 1970-е годы Египет ожидает голод.

Благодаря удачным компромиссным шагам с обеих сторон представители английского и египетского правительств подписали в Каире в июле 1954 года соглашение об окончательном выводе английских войск из Египта и демилитаризации английских баз на канале. Однако Англия и Франция сохраняли право на эксплуатацию Суэцкого канала и на получение основной доли доходов. Так была решена первая проблема.

Следующая проблема заключалась в том, где достать вооружение для египетской армии. Почти сразу после революции Насер направил эмиссаров в Вашингтон в надежде приобрести оружие. Англичане, французы и американцы сообща вооружили шесть израильских дивизий, в то время как у трех потрепанных египетских дивизий было лишь довоенное или оставшееся от второй мировой войны почти непригодное вооружение. По словам Жана и Симонны Лякутюр, Вашингтон ответил Египту, что он сможет получить вооружение от США только в том случае, если "будет сотрудничать с Пентагоном", на что Насер не согласился. После нападения израильской армии на Газу Насер (хотя он резко выступал против коммунизма) все же решился в сентябре 1955 года купить вооружение в Чехословакии, которая не выдвигала никаких политических условий. Так он решил вторую проблему Египта.

Для решения третьей и самой важной проблемы - питания растущего населения - Насер и его экономические эксперты (большей частью получившие образование в США и Англии) приняли два дополняющих друг друга плана. Прежде всего надо было ликвидировать старые феодальные поместья и передать землю крестьянам. По законам об аграрной реформе 1952 года никто не мог владеть более чем 200 федданами^* земли. Владения семьи ограничивались 300 федданами. Это был один из важнейших декретов Революционного совета, но сам по себе он не решил бы аграрной проблемы.

^* (Феддан равен 0,42 гектара. (Прим. ред.))

Египет нуждался в новых землях, и единственный выход - построить еще одну плотину на Ниле выше Асуана, которая не только обеспечила бы электроэнергией новую промышленность страны, но и оросила бы новые земельные площади, чтобы Египет мог сохранить и даже слегка повысить свой жизненный уровень. Строительство новой плотины стало вопросом жизни и смерти для Египта - это понимал каждый египтянин, а также государственный деятель - друг или враг, - которые имели дело с Египтом.

Египет попросил у Международного валютного фонда заем на строительство плотины, и в январе 1956 года ему предложили 200 миллионов долларов с выплатой в 20 лет из трех с половиной процентов, на определенных условиях: фонд потребовал права контролировать египетский бюджет, пока не будет выплачен заем. Насер, только что избавивший Египет от подобной иностранной опеки, решительно отклонил эти условия. Тогда он обратился к русским, которые сперва согласились одолжить ему деньги на индустриализацию Египта. Тем временем французское и английское правительства, а также израильское "лобби" в Вашингтоне оказывали нажим на Вашингтон, с тем чтобы американцы не допустили получения Египтом займа от Международного валютного фонда. Насер, понимая смысл происходившего и зная, что нет другого способа достать денег, решил согласиться на предложенные фондом условия. Однако 18 июля 1956 года государственный департамент объявил, что, поскольку экономическое положение Египта нельзя считать стабильным, США отказываются гарантировать заем фонда. Это был намеренный удар по всем надеждам Египта. Политические лидеры в Лондоне, Париже и Вашингтоне не сомневались в неизбежном падении Насера. Но 26 июля 1956 года, выступая перед огромной толпой на площади Мухаммеда Али в Александрии, Насер объявил, что Египет решил национализировать Суэцкий канал, чтобы покрыть расходы по строительству высотной плотины в Асуане.

Речь Насера была знаменательна не только тем, что он выразил давнишние чаяния всех египтян, но и тем, что он произнес ее на "балади" - разговорном языке, сильно отличающемся от литературного арабского языка, которым пользовался обычно президент.

Выступление Насера вызвало бурный отклик всех слоев населения - от самых правых до самых левых. Но три месяца спустя - 29 октября 1956 года Израиль начал наступление в Синайской пустыне, а на следующий день Англия и Франция тоже атаковали Египет. Сейчас уже нет сомнения, что между тремя государствами существовал сговор.

В этот первый период революции, то есть в первые четыре года независимости, Каир сильно изменился. Революционные молодые офицеры старались покончить с влиянием иностранцев. Они хотели избавиться не только от англичан, но и от того смешанного европейского населения Каира, которое на протяжении почти ста лет было проводником британской политики в Египте. Ограничение прав местных европейцев началось задолго до революции 1952 года. Различные дореволюционные правительства принимали двусмысленные законы, гласившие, что все фирмы и компании должны вести дела на арабском языке и нанимать на работу определенный процент египтян. Позднее был издан более жесткий приказ о том, что в каждой фирме должен быть египетский директор или партнер-египтянин.

Вначале европейцы умело обходили эти законы, но после второй мировой войны положение усложнялось тем, что египтяне требовали все большей доли участия в управлении экономикой своей страны. Благодаря строгому проведению в жизнь этих законов в период между 1945 годом и революцией 1952 года у Каира постепенно появлялись черты египетского города, но европейцы все еще не сознавали ни того, что им придется покинуть Египет, ни того, что они упускают из рук контроль над Каиром. Лишь некоторые наиболее дальновидные иностранцы понимали, что рано или поздно это произойдет.

Только пожар Каира в январе 1952 года убедил многих иностранцев, что дни их пребывания в Египте сочтены. Даже не столько июльская революция, сколько пылавший Каир заставил европейцев осознать, что эра иностранного господства приходит к концу, и многие начали потихоньку готовиться к отъезду, тем более что французы, итальянцы, греки и англичане, а также европейские евреи, занимавшиеся бизнесом в Каире, всегда держали часть своих денег в иностранных банках за границей. Когда загорелись иностранные магазины, а египтяне стали открыто присматриваться к той добыче, какую могла представить собой собственность европейцев в Каире, началось серьезное отбытие иностранцев из Египта. Их (включая европейских евреев) не вынуждали уезжать, но поощряли к этому. Сразу после революции им разрешалось вывозить все имущество и до 5 тысяч египетских фунтов наличными деньгами, что было довольно великодушным решением, ибо в самом Египте уже ощущалась острая нехватка иностранной валюты.

Но настоящего исхода еще не было. Иностранные меньшинства в Каире вели себя по-прежнему нагло даже после революции, хотя теперь их власть распространялась только на прихлебателей и полунищих людей, существование которых зависело от иностранцев. Если же они позволяли себе грубость в отношении египтянина из среднего класса, то могли получить и пощечину. Тем не менее спортивные клубы Каира по-прежнему заполняли иностранцы, а рестораны, кафе и кинотеатры ориентировались больше на европейцев, чем на египтян.

В привилегированном положении в Каире после 1952 года вместо иностранцев оказались молодые офицеры. Насер всегда был бескорыстным и неподкупным человеком, и, по-видимому, эта черта характера немало способствовала его возвышению. Такими же были его соратники, но далеко не все. Многие старые офицеры высших рангов неожиданно превратились в богатых людей, у них появилась возможность законным путем приобрести шикарные магазины, деловые конторы и фабрики, с которыми пришлось расстаться европейцам.

На некоторое время офицерство стало "элитой" египетского общества, а ведь совсем недавно, до революции, армию считали слабым местом правящего класса. Почти все египтяне относились к военным с подозрением и недружелюбием, за исключением молодых офицеров, которые верили, что именно армия освободит страну. Так офицер стал могущественной фигурой в Каире, достойной того, чтобы ему льстить, предлагать взятки, стараться выдать за него дочь. Многие молодые офицеры заняли место тех самых богатых сынков и феодальных политиканов, которых они намеревались устранить. Тип офицера-бизнесмена, появившийся в это время, оставался опасным фактором в жизни Египта до 1967 года, когда многие из них были арестованы и дискредитированы после поражения в июньской войне.

Вполне естественно, что офицеры теперь появлялись в фешенебельных клубах, в частности в Гезире - этом старом храме английских снобов. Здесь слышались голоса молодых египетских офицеров, сменивших турецкую феску на фуражку и развлекавшихся так, как им диктовали вкусы их класса, их культура и возраст. Это действовало на нервы тем, кто привык к развлечениям в английском стиле. Почти незаметно армейские офицеры начали селиться в фешенебельных квартирах, о которых раньше они не могли и мечтать. Хотя армия воспользовалась своим новым положением и привилегиями, милитаристского духа в Каире не было заметно, и город не ощущал, что им правят военные. Милитаризм никогда не был присущ Каиру.

Основой египетской экономики оставался капитализм. Казалось, что Насер не возражает против капитализма. Его интересовала не идеология, а та система - как бы ее ни называли, - которая поможет Египту стать на ноги. Поэтому между 1952 и 1956 годами он склонялся к мысли, что лучшей альтернативой феодализму будет скорее система контролируемого капитализма, а не социализм. Египтян убеждали вкладывать деньги в прибыльные предприятия, а высокие дивиденды всемерно поощрялись. Таким образом, до 1956 года Каир был городом капиталистическим. В нем было много иностранных автомашин и товаров из Европы. Одежда выглядела так, будто ее только что доставили из Лондона, Парижа и Рима, а египетские сибариты хранили традиции европейской кухни.

Аграрная реформа 1952 года косвенно способствовала строительному буму в Каире, ибо крупные землевладельцы поняли, что расходовать накопленные деньги на покупку земли больше не удастся, а в банках они могут просто "сгнить". Поэтому помещики энергично взялись за строительство доходных жилых домов и зданий для учреждений. Они получали примерно 25 процентов прибыли от таких капиталовложений, так как расходы на строительство были низкими, а арендная плата довольно высокой. За эти первые четыре года некоторые районы Каира стали неузнаваемы.

В результате подобного попустительства частным предпринимателям создавалось впечатление, что настоящей революций и не было, что власть просто перекочевала из одних рук в другие. Экономические эксперты с гарвардским и лондонским образованием подсказали Насеру, что и при капитализме необходимо определенное планирование - не только для крупного строительства, как Асуанская плотина, но и в области производства горючего, удобрений, химических продуктов, вооружения, цемента, транспорта и т. д. Нуждаются в планировании даже сами деньги, а также капиталовложения, импорт и экспорт. И если в будущем индустриализованный Египет надеется вовлечь в производство широкие слои неработающего населения, то понадобятся определенные формы государственного контроля и государственных капиталовложений. Рассмотрев один план за другим, Насер пришел к выводу, что без планирования, рассчитанного на долгое время вперед, ему не возродить свою бедную страну. Так Каир стал центром и штаб-квартирой десятков новых организаций, взявшихся за перестройку египетской экономики.

В первую очередь нужно было создать материальную основу для индустриализации Египта. Легкая промышленность уже существовала, но индустриализация требовала роста тяжелой промышленности. В 1954 году с западногерманской фирмой был подписан контракт на строительство сталелитейного завода в Хелване на базе месторождений железной руды в пустыне близ Асуана, содержащих запасы в 168 миллионов тонн. Весь объект должен был финансироваться частным и государственным капиталом. Казалось, что плечи Хелвана открывают Египту путь в будущее, но на этом эксперимент со "смешанными" капиталовложениями закончился, так как, по мнению молодых офицеров, государство зашло слишком далеко в своем вмешательстве в экономическую жизнь страны.

Со временем этот сталелитейный завод на окраине Каира станет кузницей нового рабочего класса и привлечет к себе инженеров, техников и химиков - выпускников египетских университетов и институтов. Но все это в будущем. А в 1956 году заметных изменений в жизни населения Каира еще не произошло.

Можно только сказать, что за первые четыре года родилось что-то новое, но что именно - никто толком не знал. Каир как столица неопределившейся и полной противоречий системы жил в постоянном ожидании, что завтра все прояснится, что какое-нибудь неожиданное событие поставит все на свое место.

Такова была обстановка к 29 октября 1956 года, когда израильская армия вступила в Синай, а на следующий день английские и французские самолеты подвергли бомбардировке аэродромы и города Египта.