XI. Отношения между живыми и мертвыми

Только крайне добрые и наивные люди представляли загробное царство Аментет местом мира и отдохновения. На самом же деле покойник был существом недоверчивым и мстительным. Он боялся воров, которых привлекали золото и серебро его гробницы, боялся злых умыслов или равнодушия бесчисленных посетителей огромного Города мертвых па западе. Он не доверял служителям некрополя. Тем, кто пренебрегал своим долгом и плохо заботился о гробницах, он грозил страшными карами: "Он предаст их огню фараона в день его гнева... Они опрокинутся в море, которое поглотит их тела. Они не получат почестей, предназначенных праведным людям. Они не смогут есть приношения покойным. Перед ними никто не совершит возлияний свежей водой. Их сыновья не займут их места. Их жен изнасилуют у них на глазах... Они не услышат слов фараона в день его радости... Но если они будут хорошо заботиться о погребениях... они получат все наилучшее... Амон-Ра, царь богов, пошлет вам долгую жизнь. Царь, правящий в ваше время, вознаградит вас так, как следует вознаградить. Для вас будут умножены должности без конца, которые вы будете получать от сына к сыну и передавать от наследника к наследнику... Они будут погребены в некрополе, достигнув возраста ста десяти лет, и приношения им будут множиться"^*.

^* (Robichon et Varille. Amenhotep fils de Hapou, c. 4-7.)

Но были и просто зловредные покойники. Одни потому, что их забыли потомки, другие потому, что им нравилось творить зло. Боги не могли помешать их злодеяниям, так как они обманывали богов, выходили из гробниц и преследовали живых^*. Именно этих покойников и покойниц считали причиной большинства болезней. Матери боялись за своих детей: "Если ты пришла, чтобы обнять моего ребенка, я не позволю его обнять. Если ты пришла успокоить моего ребенка, я не позволю успокоить. Если ты пришла, чтобы унести его, я не позволю его унести!"^**.

^* (Уже в эпоху пирамид царь опасался гнева умерших ("pyr. 63"). Это верование сохранилось в эпоху Нового царства: Pap. hier. de Turin, 124, 13; Livre des Morts, гл. 92.)

^** (Erman. Zaubersprüche für Mutter und Kind. T. I, c. 9, 2, 6; там же. T. II, с. 7, 12, 3.)

Египтяне часто посещали "дома вечности" не только из почтения, но и из страха перед мертвецами. Родственники, дети и вдовы поднимались по склону горы и ставили на жертвенные столы перед погребальной стелой или между пальмами при входе в гробницу еду и кувшин с водой, произнося при этом угодные покойному слова: "Тысячи хлебов и кружек пива, быки и птица, масло и терпентин, лен и веревки, превосходные и чистые вещи, которые приносит Нил, которые дарит земля и которыми живет бог,- все это для Ка такого-то, правогласного".

В прежние времена не так-то просто можно было помолиться на могиле своего близкого. Мы уже приводили выше признания безупречного мужа и верной вдовы. О великих добродетелях несчастного мужа мы знаем лишь потому, что он подвергся тяжким испытаниям. Ему во всем не везло с тех пор, как он потерял свою жену. И тогда он написал ей длинное письмо, которое и дошло До пас. В нем он излагает печальные факты, напоминает обо всем, что сделал для нее до и после ее смерти, и горько возмущается: "Какое зло я содеял, чтобы попасть в положение, в котором я нахожусь? Что содеял я против тебя, чтобы ты подняла на меня руку, хотя я не сделал твое ничего плохого? Я взываю к богам Запада словами из моих уст, и пусть они рассудят тебя с тем, что написано"^*.

^* (Pap. 371 de Leyde: Gardiner и Sethe. Egyptian Letters to the Dead.)

Автор этого письма жил при первых Рамсесах и лишь следовал старому обычаю, который подтверждается более древними текстами. Но это письмо доказывает, что египтяне по-прежнему верили в действенность таких посланий мертвецам. В эпоху Среднего царства покойнику предпочитали писать на перечне пожертвованных ему блюд, чтобы он заметил послание. Например, предка уведомляли, что - его потомков пытаются лишить наследства. Не мешало бы покойному вмешаться. Пусть призовет он всех членов своей семьи и всех своих друзей на помощь тому, кого собираются обездолить. Ибо сын, создавая свой "дом вечности", заботится о доме его отцов и дает жизнь их именам. А если он разорится, горе будет его наследникам и наследникам его наследников.

Но при всем уважении египтянина к усопшим никакие угрозы, никакие заклинания не могли его заставить тратить время и средства на содержание могил далеких предков. И приходил день, о котором пел арфист; его предвидел и древний мудрец: "Те, кто строил из гранита, кто выкладывал усыпальницу в пирамиде... их жертвенные столы пусты, как у несчастных, которые умирают на берегу, не оставив потомства"^*.

^* (Erman. Gespräch eines Lebensmüden mit seiner Seele, c. 60 II сл.)

Так постепенно некрополь становился местом, где прогуливались любопытные посетители, равнодушно читавшие надписи. Кое-кто из них, подобно современным туристам, оставлял памятку о своем визите, не забывая отметить, свои благие намерения. Например, писцы такой-то и такой-то посетили гробницу Интефикера. Одни молились. Другие с радостью отмечали, что гробница хорошо сохранилась: "Они нашли, что внутри она подобна небесам".

Писец с искусными пальцами, писец, которому нет равных во всем Мемфисе, скромно называющий себя просто Аменемхат, посетил древнюю гробницу фараона Джосера. Он удивлен, что увидел там надписи с ошибками, начертанные, видимо, неразумной женщиной, а не ученым писцом, учеником Тота.

Поспешим заметить, что этот Аменемхат обрушился, и не без причины, на безграмотные и уродливые писульки, нацарапанные второпях его современниками, и вовсе не имел в виду прекрасных надписей, исполненных древними художниками.

Во времена Рамсеса II писец сокровищницы со своим братом, писцом везира, отправились погулять и поразвлечься в некрополь Мемфиса. "О все боги на Западе от Мемфиса, все боги, правящие на этой священной земле, Осирис, Исида и все великие боги, которые па Западе от Анхтауи, пошлите мне долгую жизнь, чтобы служить вашему Ка! Даруйте мне достойное погребение после прекрасной старости, чтобы я мог созерцать Запад Мемфиса, как высокочтимый писец и как вы сами!"

Некий Неферкаптах - герой романа, сочиненного в эпоху Позднего царства, но якобы живший во времена Рамсесов, должно быть, для того только и жил на свете, чтобы разгуливать по некрополю Мемфиса, читая вслух надписи в гробницах фараонов и на стелах жрецов "дома жизни", которые его, по-видимому, очень интересовали^*. У этого Неферкаптаха был соперник, такой же мудрец и большой знаток древних надписей, Сатни-Хаэмуас, сын Усермаатра, то есть Рамсеса II, который нашел в Мемфисе под головой мумии магические формулы, содержащиеся в папирусе 3248, хранящемся в Лувре^**. Добавим к этому, что недавно обнаруженная надпись на южной стороне пирамиды Униса в Саккара сообщает нам, что Рамсес II поручил царскому сыну Хаэмуасу, великому жрецу Она, восстановить имя Униса, властителя Юга и Севера, на его пирамиде, ибо царский сын Хаэмуас очень любил заботиться о забытых гробницах фараонов Юга и Севера, которым грозило разрушение^***.

^* (Gardiner Alan H. The House of Life.- J. E. A., XXIV, 175.)

^** (Maspero. Contes populaires. 3^e éd., c. 102, примеч. 2.)

^*** (Drioton и Lauer. Une inscription de Khamouas sur la face sud de la pyramide d'Ounas à Saqqarah.- ASAE, XXXVI, c. 201 и сл.)

Думал ли он, наш древний мудрец, предшественник О. Мариета и египетских ученых Службы древностей, что через века забвения потомки варваров, "не знающих Египта", начнут, в свою очередь, изучать некрополи Юга и Севера, чтобы воскресить имена его далеких предков и современников и получше познакомиться с ними?

Мы надеемся, что те, у кого хватило терпения дочитать до конца эту книгу, не будут судить слишком строго древних египтян и их образ жизни. Египетский народ вовсе не был, как полагал Ренан^*, стадом рабов под игом равнодушного фараона и корыстных и фанатичных жрецов. Конечно, при Рамсесах было немало обездоленных. И палками тоже тогда злоупотребляли. И все же фараон и его слуги предстают перед нами как живые повелители живых людей. Религия их утешала. И я думаю что в жизни этого маленького народа было больше хорошего, чем плохого.

^* (Ж.Э. Ренан - французский писатель, историк, филолог и востоковед XIX в., известный переведенными на многие языки трудами о христианстве, а также Библии.)