VIII. Животноводство

Древние египтяне долго, "на ощупь" выбирали животных, которых можно было бы с пользой приручить и одомашнить. Человек подружился на охоте с собакой. Бык и осел оказались полезными для перевозки грузов. Кочевники весьма ценили овечью шерсть, в то время как египтяне считали ее неприемлемой ни для своих покойников, ни для живых. Баранам они предпочитали коз. Помимо этих животных, которых удалось быстро одомашнить, так же как и свинью, египтяне ловили на охоте и содержали в своих загонах газелей, оленей, саблерогих антилоп, ориксов, коровьих антилоп (бубалов), каменных козлов, мендесских антилоп, аддаксов и даже омерзительных гиен^*. В эпоху Среднего царства правитель нома Орикса содержал в своих загонах нескольких животных, по названию которых был назван этот ном. В период Нового царства египтяне отказались от подобных опытов. Один из школьников удостоился такого выговора:

^* (Gaillard. Les tatonnements des Egyptiens de l'Ancien Empire à la recherche des animaux à domestiquer - Revue d'ethnographie et de sociologie, 1912.)

"Хуже ты, чем козел в горах, который живет беганьем, он не провел [еще ни одного] полдня пахая, и не ступал [еще] на току совершенно" (перевод М. А. Коростовцева)^*.

^* (Pap. Lansing, табл. 3, 8, 10.)

Таким образом, египтяне ограничились только самыми полезными для человека животными; это были лошадь, бык, осел, коза, баран, свинья, гусь и утка^*. Верблюд был известен лишь жителям Восточной Дельты. Что касается кур, то они появились гораздо позднее. Разумеется, и другие животные пользовались вниманием и заботливым уходом, но главным образом в храмах, где они почитались как боги.

^* ("Князь" Эль-Каба, Ренни, насчитал 122 быка, 100 баранов, 1200 коз и 1500 свиней (Urk., IV, 75).)

Лошадь была известна в Египте незадолго до времен Рамессидов^* и, несмотря на контрибуции, накладываемые на азиатские народы, все еще встречалась в Египте довольно редко^**. У Хеви была конюшня, стоявшая отдельно от хлева для быков и загона для ослов. Но Хеви был царским сыном Куша и занимал одно из первых мест в государстве^***, он - один из немногих привилегированных, кто выезжал на своей колеснице, направляясь во дворец, на прогулку или на осмотр своих владений. Владельцы лошадей не решались ездить на них верхом. Всего два-три раза, насколько мы знаем, египетские художники изображали всадников^****. Кочевники были куда смелее. Во время военных действий, когда колесница оказывалась поврежденной, они отпрягали лошадей, вскакивали на них верхом и уносились прочь. На лугах лошадей пасли отдельно от остальных животных.

^* (Вероятно, лошадь появилась в долине Нила в эпоху гиксосского владычества.)

^** (Рамсес III всемерно старался увеличить поголовье скота в Египте: "Я дал тебе [Амону] стада на юге и стада на севере, быков и всякой птицы, и мелкого скота сотни тысяч, с надсмотрщиками за быками, писцами, надсмотрщиками за зерном, стражниками и многочисленными пастухами" (Pap. Harris, I, 7, 9). Ориксы всегда приносились в жертву в храмах, и Рамсес III посылает за ними охотников в пустыню (Pap. Harris, I 28).)

^*** (Th. T. S., IV, 8.)

^**** (Остракон из Дейр-эль-Медина, 2159; Maspero. Histoire, Т. II, с. 219 (всадник из гробницы Хоремхеба в музее Болоньи).)

Хлев для быков обычно находился неподалеку от хозяйского дома, рядом с хлебным амбаром, в одной ограде. Там ночевали и слуги, чтобы стеречь быков и выводить их по утрам. В маленьких глинобитных хижинах, черных внутри и снаружи, ухитрялись они готовить ужин из своих скудных, тут же хранящихся запасов. Слуги, тяжело нагруженные, шли впереди стада или за ним. Чтобы облегчить ношу, они распределяли ее на две равные части - в кувшинах, корзинах или узлах, которые несли на коромыслах. Если у них было только одно место - узел, кувшин и т. д.,- они несли его на палке, перекинутой через плечо. Так делал Бата, но ведь он был очень сильным парнем! Женщины на него заглядывались. А большинство пастухов - несчастные бедняки, заморенные работой: лысые, больные, с редкой бороденкой, с большим животом, а иногда такие тощие, что страшно смотреть! В одной из гробниц Меира беспощадный художник изобразил их именно такими без всяких прикрас^*.

^* (Maspero. Egypte.- Ars Una.)

Жизнь пастухов нельзя было назвать монотонной. Если пастух любил своих животных, он постоянно с ними разговаривал и, зная места с наилучшей травой, водил туда своих любимцев. Животные отвечали ему преданностью и тем, что быстро росли, нагуливали жирок, приносили большой приплод. А при случае сами оказывали пастуху какую-нибудь услугу ("Сказка о двух братьях").

Клеймение скота

Для пастуха всегда бывал нелегким переход через болота. Там, где люди и взрослые животные не теряли почвы под ногами, теленок мог утонуть. Поэтому пастух взваливал его себе на спину и решительно шел в воду. Корова-мать следовала за ним с жалобным мычанием, испуганно тараща глаза. Мудрые быки в сопровождении других пастухов шли спокойно, соблюдая порядок. Если место было глубокое, а рядом - заросли тростника и папируса, следовало опасаться крокодилов. Но пастухи древности знали, какое слово сказать, чтобы крокодил тотчас превратился в безобидное растение или чтобы ослепить его^*. Полагаю, эти магические слова не были позабыты и в эпоху Рамсесов, но документы на этот счет молчат. В гробнице в Эль-Берше сохранилась песня одного пастуха, который прошел через много стран:

^* (Montet. Vie privée, гл. III.)

 Вы топтали пески всех пустынь, 
 А теперь вы топчете травы. 
 Вы едите густые травы, 
 Теперь наконец-то вы сыты, 
 Это хорошо для вашего тела!*.

^* (Newberry. El Bersheh. T. I, c. 18.)

У Петосириса пастух дает своим коровам поэтические имена: Золотая, Сверкающая, Прекрасная, как если бы они олицетворяли богиню Хатхор, которой принадлежат все эти эпитеты^*.

^* (Lefebvre. Petosiris, тексты 46, 48.)

Случки, рождения телят, бои быков и постоянные переходы были теми основными моментами, когда пастух мог показать свои знания и самоотверженность. Если он попадет впросак, тем хуже для него. Если крокодил схватит теленка, если вор угонит быка, если болезни опустошат стадо, никакие объяснения не принимались. Виновных укладывали на землю и били палками^*.

^* (Mem. Tyt., II, 12 (Pouyemrê); Wr. Atl., I, 264 (Anna).)

Великолепным средством против угона скота было клеймение. К нему прибегали главным образом во владениях Амона и других великих богов и в царских владениях. Коров и телят сгоняли на край луга и поочередно ловили с помощью лассо. Им связывали ноги и опрокидывали на землю, словно собираясь прирезать, затем раскаляли железное клеймо на мангале и прикладывали его к правой лопатке животного. Писцы, разумеется, присутствовали при этой операции со всеми своими принадлежностями, и пастухи почтительно целовали землю перед этими представителями власти^*.

^* (Th. T. S., III, 31; Wr. Atl., I, 183 (Ouserhat).)

Вот козы рассыпаются по рощице, деревья которой предназначены на вырубку, и в мгновение ока объедают всю зелень^*. Они торопятся не зря, потому что дровосек уже здесь, наготове. Он уже нанес первый удар топором, но коз этим не остановишь! Кругом прыгают козлята. Козлы тоже не теряют времени даром. Но вот пастух с посохом собирает свое стадо. На одном конце коромысла он песет большой мешок, а на другом, в виде противовеса, козленка. Кроме того, в руке у него флейта, но еще пи один Феокрит и ни один Вергилий не воспели любовь пастухов и пастушек на нильских берегах.

^* (Mem. Tyt., V, 30 и 34.)

Птиц египтяне разводили в специальных загонах, не менявшихся с Древнего до Нового царства. Посреди птичьего двора, как правило, возвышалась стела или статуя богини Рененутет. В одном углу двора находился навес, под которым стояли кувшины, мешки и весы для взвешивания зерна, в другом углу, отделенном сеткой,- большая лужа. Гуси и утки купаются в ней или бредут по берегу, когда птичник приносит им очередную порцию зерна^*.

^* (Wr. Atl., I, 395.)