III. Пища

Египтяне знали плодородие своей земли и не боялись никакой работы, но страшились голода и знали, что за слишком слабым или слишком сильным разливом Нила последует недород, урожай будет скудным. Правители обязаны были, как советовал Иосиф фараону, истолковав его сон о тощих коровах, создавать запасы провизии, но явно этим пренебрегали, особенно в последние годы перед падением династии Рамсесов. Женщина, которую спросили, откуда у нее золото, найденное в ее доме, отвечает:

"Мы получили его за ячмень в год гиен, когда все голодали"^*.

^* (Pap. Br. Mus., 10052, XI, 7-8; cp.: Vandier. La famine dans l'Egypte ancienne. Le Caire, 1931.)

Тогда была в разгаре война с "нечистыми". Бандиты свирепствовали повсюду, врывались в храмы, дворцы, частные владения, убивали, грабили и жгли дома. Продукты

ценились на пес золота. Подобные несчастья заставляли сожалеть даже о временах нашествия гиксосов. Однако между этими двумя ужасными периодами египтяне жили довольно хорошо. При Сети I, а особенно при великих Рамсесах они захлебывались от изобилия. На храмовых рельефах и на росписях в частных гробницах мы повсюду видим богатые приношения, людей, которые несут горы провизии или ведут тучные стада. В Большом папирусе Харриса, рассказывающем о щедрости Рамсеса III по отношению к храмам и богам, провизия в виде приношений упоминается почти так же часто, как драгоценные металлы, одеяния и благовония. Все это доказывает, что египтяне были большими чревоугодниками и не забывали о еде при любых обстоятельствах.

Синухет находит в стране Иаа, в Сирии, фиги и виноград, вина больше, чем воды, мед и масло, всевозможные фрукты, ячмень и прочие злаки и бесчисленные стада, то есть примерно все то, что можно найти на прекрасной земле Египта.

"Доставляли мне хлеба и питье "минт" ежедневно, и вареное мясо, и жареную птицу, не считая дичи пустыни, которую ловили для меня и приносили мне, и не считая того, что приносили мои собаки" (перевод М. А. Коростовцева)^*.

^* (Sinouhit B, 86-88.)

Короче, все было, как в Египте, если не лучше.

"Потерпевшему кораблекрушение" на острове Змея в Красном море тоже повезло:

"Я нашел там инжир и виноград, лук всякий превосходный. Плоды "кау" там вместе с плодами "некут", огурцы, подобные взращенным, рыбу и птицу. Нет того, чего бы не было на нем [на острове]" (перевод Е. Н. Максимова)^*.

^* (Naufragé, 47-52.)

Вернемся, однако, в Египет и попытаемся определить его пищевые ресурсы.

Начнем с мяса. Египтяне всегда поглощали его в больших количествах^*. В гробницах мы видим повсюду изображения боен и стада животных, предназначенных на убой. Первое место среди них занимали быки. Африканский бык "иуа" - крупное животное с большими рогами, могучее и быстрое. Благодаря специальному откорму эти быки достигали огромных размеров и веса, и, лишь когда такой бык уже почти не мог ходить, египтяне решали, что он готов па убор, как это можно видеть на рельефах в Абидосе и Медицет-Абу^**. Погонщик без труда ведет за собой раскормленного быка, продев ему веревку через ноздрю и нижнюю губу. Лучших животных украшали страусовыми перьями между рогами и двойными перевязями. У входа в храм процессию встречал жрец, простирающий руку с небольшой чашей, где курились благовония. Сцена сопровождается следующим текстом:

^* (Это явное преувеличение. Возможно, именно из-за нехватки мяса египтяне пытались приручать антилоп, газелей и других животных. Мясные блюда были праздничными для простых египтян.)

^** (Wr. Atl., II, c. 185-188; Medinet-Habu, 173.)

"Принесение в жертву быка, чистого ртом своим для чистой скотобойни храма Рамсеса Мериамона".

Специальные служители принимали только здоровых животных и еще раз проверяли качество мяса после убоя.

Мелких быков, безрогих или с короткими рогами, называли "унджу", а крупных быков с большими рогами, но более злобных, чем "иуа", и плохо поддающихся откорму, - "нега". На изображениях они всегда тощие. Некоторые выражения, относящиеся к убойному скоту, трудно интерпретировать. Например, что такое "бык - уста стада" или "бык ките" (кедет, ките, кит - небольшая мера веса, равная 9,1 г). Бык "хериса", по-видимому, считался лучшим производителем. Иногда упоминаются также сирийские рабочие быки и быки из страны Куш^*.

^* (Pap. Harris, I, 13, 7-8; 20; 20 a, 3-11; 35 b, 8-14; 51 a 13. )

В эпоху Древнего царства значительную часть мяса египтяне добывали охотой на животных пустыни. Они охотились на газелей, ориксов и других антилоп и старались заполучить их живьем, чтобы потом попробовать приручить и одомашнить. Этот вид животноводства почти утратил свое значение во времена Рамессидов. Известно только, что Рамсес III направил в пустыню своих охотников, чтобы ему добыли ориксов. За время своего царствования он пожертвовал в великий храм Амона 54 орикса, одного дикого буйвола и 81 газель. В дополнительном списке приношений перечислены 20 602 быка и 367 ориксов, газелей и каменных козлов^*. На изображении из Абидоса есть прекрасный орикс с прямыми рогами, странно названный: "бык-орикс из хлева Рамсеса". Время от времени в сценах убоя скота мы видим ориксов вместо быков. Однако, если убой совершают по случаю какого-либо празднества, они не встречаются. Из этого можно заключить, что животные пустыни почти не играли роли в снабжении населения мясом, но считалось благим делом принести орикса или газель в жертву богам в память о древних временах, когда египтяне больше зависели от охоты, чем от скотоводства^**.

^* (Pap. Harris, I, 20 a, 13-15; 71 b, 9-10. )

^** (Montet. Vie privée, гл. V; для Нового царства см.: Wr. Atl.. 188; Med. Habu, 173. )

Ни в одном документе, насколько я знаю, не говорится о том, что египтяне употребляли в пищу свинину, козлятину или баранину, но и обратных утверждений мы не находим, хотя этих животных разводили даже в Верхнем Египте.

Когда пастухи приводили быка на бойню, к делу приступали мясники^*. Четверо или пятеро набрасывались на грозное животное и довольно быстро с ним справлялись. Приемы их не изменились с древнейших времен. Для начала быку накидывают затяжную петлю на левую передню ногу, а веревку перебрасывают через спину. Один человек тянет за конец веревки, пока охваченная петлей нога не оторвется от земли. Теперь бык уже в неустойчивом положении. Остальные дружно кидаются на него. Самый смелый вскакивает на шею, хватается за рога и задирает быку голову. Другой тянет его за хвост. И последний старается вздернуть быку заднюю ногу. Опрокинув чудовище, мясники тут же связывают ему задние ноги с передней, уже охваченной петлей, чтобы бык не смог подняться. Одну переднюю ногу оставляют свободной, потому что поверженному быку от нее все равно нет никакого толка, и он лишь сгибался в кольцо, пытаясь отсрочить неминуемую смерть. Один из силачей хватал его голову, запрокидывал и удерживал неподвижно рогами вниз, горлом вверх. Весь инструмент мясников состоял из острых ножей длиной чуть больше кисти руки с закругленным концом, чтобы не прокалывать зря шкуру, и оселка для точки, привязанного сбоку к набедренной повязке. Главный мясник вскрывал быку вену. Кровь собирали в специальный сосуд. Если это происходило на бойне храма, к быку приближался жрец и поливал рану какой-то жидкостью из кувшина. Возможно, этот жрец одновременно был кем-то вроде санитарного инспектора. Мясник показывает ему залитую бычьей кровью ладонь и говорит: "Вот эта кровь". Жрец нагибается, чтобы получше рассмотреть и решает: "Она чиста!"

^* (Montet. Vie privée, гл. V; для Нового царства см.: Wr. Atl.. 188; Med. Habu, 173. )

Тушу разделывают с удивительной быстротой. Прежде всего отрезают правую переднюю ногу, которая оставалась свободной. Помощник держит ее вертикально, тянет на себя или отклоняет по мере надобности, чтобы мяснику было удобнее перерезать сухожилия и расчленять ножом суставы. Затем отделяют голову и делают разрез по животу, чтобы снять шкуру и вынуть сердце. Три связанные ноги отрезают. Задние ноги режут на три части: ляжку ("сут"), икру ("иуа") и копыто ("инсет"). С хребта и ребер последовательно срезают куски филе, самую лакомую часть, и ложное филе. Среди внутренностей весьма ценились печень и почки. Желудок и кишки мясник извлекал постепенно, освобождая их от содержимого. Работа шла под аккомпанемент возгласов и приказов: "Поспеши! Поторопись во имя жизни! Кончай с этой ногой! Заканчивай с сердцем!"

Когда работа происходила в храме, приход распорядителя церемоний и даже само его имя удваивали рвение:

"Вставай, поторопись, вырежь эти ребра, пока распорядитель церемоний не пришел исполнять свои действия на столе! Вот филе. Отнеси его ему на столик!"

Тот, к кому обращены эти слова, отвечает без малейшей спешки:

"Я сделаю все для твоего удовольствия. Я сделаю все, как ты желаешь".

Иногда мясник разговаривает сам с собой, поскольку его помощник отошел:

"Нелегко мне сделать это одному!"

Куры стали известны только во II тысячелетии до н. э., но египтяне и ранее разводили и потребляли большое количество другой домашней птицы. В Большом папирусе Харриса ее исчисляют сотнями тысяч. В перечне даров, где четвероногие составляют 3029 голов, записано 126 250 различных птиц, из них 57 810 голубей, 25 020 водоплавающих птиц, пойманных живыми в сети, 6820 гусей "ра" и 1534 гуся "череп". Несушек было 4060, "больших палок" (?) - 1410, журавлей - 160, зато количество перепелок "парт" достигало значительных цифр - от 1240 до 21 700.

Однако список этот далеко не полон, если учесть все сцены охоты и животноводства в гробницах Древнего и Среднего царств. Египтяне различали три вида журавлей: "джат", "ану" и "га", не считая их самок, "удж". Гусей, уток и чирков насчитывалось пятнадцать видов: они, несомненно, еще существовали во времена Рамсесов, однако птичники разводили только те виды, которые были наиболее выгодны^*.

^* (Med. Habu, 148, 160, 152; Pap. Harris, I, 20 b, 53 b. )

На Стеле Пианхи можно прочесть, что царь-эфиоп после завоевания Египта отказался принимать за своим столом правителей Юга и Дельты, потому что они не были обрезаны и ели рыбу, а это - страшное оскорбление для царского дворца. Исключение было сделано только для Немарата, который не ел рыбы, возможно, потому, что проживал в священном городе жрецов Шмуне^*.

^* (Urk., III, 54 (Piankhi, 150-153).)

В меню усопших вплоть до Нового царства рыба не входила. В некоторых номах и городах в различные периоды запрещалось употреблять те или иные виды рыб. Если Пианхи был так строг в определении чистой и нечистой пищи, то остальные египтяне даже в храмах преспокойно ели рыбу, избегая, по-видимому, только самую невкусную вроде рыбы "бут", "отвратительной", или рыбы "шепет", что означает "неприятная". Жители Дельты и берегов озера Фаюм были профессиональными рыбаками. О. Мариетт обнаружил в Танисе гранитный рельеф, где двое дородных длинноволосых мужчин с бородами несут стол, с которого свешиваются великолепные лобаны. Папирус Харриса зарегистрировал среди провизии, доставленной в храмы Фив, Она и Мемфиса, значительное количество рыбы: 441 000 штук, главным образом лобанов, нильских кларий, мормиров - рыб среднего размера, а также крупных хромисов и латесов, "нильских окуней", таких огромных, что каждую рыбу несли двое мужчин^*. Продев сквозь жабры палку и положив ее на плечи, они бодро шли друг за другом, а хвост их добычи волочился по земле. Такой одной рыбины хватило бы на несколько семей!

^* (Pap. Harris, I, 20 b, 12-21 a, I; 65 c, 7-8.)

Овощи внесены в годовой календарь Медииет-Абу под общим названием "ренпут" - "продукты года". Их раскладывали на столах или связывали пучками. Отдельно упоминаются лук и порей, известные с глубокой древности. Некий торговец Древнего царства говорит своему покупателю, который приходит с хлебом:

"Положи его, и я тебе дам превосходный лук (хеджу)". Порей (иакет) упоминается в медицинском папирусе Эберса, в "Сказках сыновей фараона Хуфу" и в "Сказке о потерпевшем кораблекрушение", который находит его на своем острове, где всего в изобилии. Но особенно ценился чеснок. Геродот утверждает, будто рабочие, строившие пирамиду Хеопса, получили редиса, лука и чеснока па 1600 серебряных талантов. Возможно, так оно и было, однако эти сведения не высечены па пирамиде, как полагал Геродот. Зато связки чеснока найдены в фиванских гробницах. Иероглифическое изображение чеснока В. Лорэ распознал в Большом папирусе Харриса и нашел его соответствие в коптском варианте Библии^*. Рамсес III щедро раздавал чеснок храмам. Древние евреи на пути к земле обетованной с сожалением вспоминали об огурцах, арбузах, луке и чесноке изобильного Египта^**.

^* (Loret V. L'ail chez les anciens Egyptiens, Sphinx, 1905, c. 135-147.)

^** (Nombres, XI, c. 5.)

Огурцы, арбузы, а также дыни часто появляются на жертвенных стелах рядом со связками стеблей папируса, которые кое-кто раньше принимал за спаржу. Античные авторы утверждали, будто религия запрещала египтянам употреблять в пищу бобы и горох, дабы научить их хоть от чего-то воздерживаться, как полагает Диодор^*. Но в действительности мы находим в гробницах и бобы, и горох, и нут (турецкий горох). Жрецы Она и Мемфиса получали от Рамсеса III бобы^**. Правда, турецкий горох удивительно походил на голову сокола, например, на крышке одной из четырех канон^***, называемой "Кебехсенуф". Однако это не мешало употреблять его в пищу, разве что не везде и не всегда.

^* (Hérodote II, 38; Diodore I, 2, 33. )

^** (Loret V. La flore pharaonique, № 152, c. 128-129, 157.)

^*** (Канопы - сосуды для внутренностей покойного, извлекаемых при мумификации. Их сохранение "поручалось" четырем сыновьям Хора, поэтому крышки канон часто украшали головы Амсета, Кебехсенуфа, Хани и Дуамутефа.)

Латук (салат) выращивали, обильно поливая в огородах при доме. Он считался растением бога Мина, чья статуя часто возвышалась перед грядками латука. Однако фаллический бог был не единственным, кто лакомился латуком. Автор повествования о споре Хора и Сетха рассказывает, что Исида явилась в сад Сетха и спросила у садовника, какие овощи предпочитает Сетх. Тот ответил:

"При мне он не ел никаких овощей, кроме латука".

На другой день Сетх вернулся в свой сад и, как обычно, наелся латука. Сетх слыл распутником, однако и .Мин мог кое в чем с ним поспорить. Давно заметили, что латук возвращает мужчинам половую силу, а женщинам - плодовитость. Поэтому его потребляли в больших количествах. На жертвенных столах можно часто увидеть прекрасный зеленый латук. Употребляли его, очевидно, так же, как современные арабы: в сыром виде с растительным маслом и солью^*.

^* (Pap. Chester Beatty I, II, 10-12; Keimer L. Die Garten- pflanzen im alten Egypten, с. 1-6.)

Древние египтяне в отличие от сегодняшних, увы, даже не знали ничего об апельсинах, лимонах и бананах. Груши, персики, вишни и миндаль появились у них только в римскую эпоху. Тем не менее в летний период они могли наслаждаться виноградом, фигами, финиками и плодами сикомора, правда не такими крупными и вкусными, как фиги. Финики в Египте тоже не очень хороши, разве что в Фиваиде. Орехи дум-пальмы съедобны, однако их употребляли главным образом как лекарственное средство. Кокосовые пальмы были редкостью, а их орехи - изысканным лакомством немногих привилегированных. Гранатовые, оливковые деревья и яблони, завезенные во времена гиксосов, при хорошем уходе давали богатые урожаи. Оливковое масло использовали для освещения, но это не значит, что его не употребляли в пищу. До появления олив египтяне разводили другие масличные деревья, среди которых главным было ореховое дерево - "бак". К списку фруктовых деревьев можно еще добавить мимозу, ююбу (зизифу) (плоды использовались для изготовления лекарств) и баланитес египетский. Не следует забывать, что многие названия деревьев и растений до сих пор не идентифицированы, а потому мы не можем составить полный список полезной флоры древнего Египта. Бедняки порой довольствовались тем, что жевали сердцевину стеблей папируса, как сегодня жуют стебли сахарного тростника, и корневища других водяных растений, которые мы во множестве находим в гробницах^*.

^* (Diodore I, 34.)

Молоко считалось настоящим лакомством. Его хранили в пузатых глиняных сосудах, горлышко которых затыкали пучком травы, чтобы уберечь от насекомых. Многие слова обозначали молочные продукты - сливки, масло, творог, - однако за точность перевода этих терминов ручаться нельзя. В некоторые снадобья и диетические блюда добавляли соль. Можно предполагать, что ее вообще много употребляли. Чтобы подсластить напиток или кушанье, добавляли мед или плоды рожкового дерева^*. Иероглиф "неджем" (с ним писали слова "сладкий", "сладость") имел вид стручка этого дерева. Египтяне отправлялись за медом и воском диких пчел далеко в пустыню. Этим занимались специальные люди. Сборщики меда объединялись со сборщиками скипидарной смолы в отдаленных вади. Фараон старался защитить их от опасностей, которым они подвергались вдали от Нильской долины, и посылал иногда лучников сопровождать их. Но египтяне разводили пчел и в своих садах. Ульями служили большие глиняные кувшины. Пасечник без боязни расхаживал среди ульев. Он отгонял пчел рукой и извлекал соты. Хранили мед в больших запечатанных каменных сосудах^**.

^* (Loret V. La flore pharaonique, № 146. Везир Рехмира в то же время прибирает к рукам весь урожай зерна и собранный мед (Urk., IV, 1040-1041); Medinet-Habu, 146, 1, 281, 286; Pap. Harris, L 28, 46, 48.)

^** (Steindorff und Wolf. Die Thebanische Gräberwelt, Lpz., 1932, c. 18. )