III. Добрые и злые чиновники

Народ, ремесленники и земледельцы, страшился представителей закона даже самого низкого ранга. Их появление, как правило, возвещало о битье палками и о конфискации скромного имущества. Разумеется, моралисты советовали представителям власти проявлять умеренность и милосердие: "Не ленись при сборе налогов, но и не будь слишком суров. Если найдешь в списке большую задолженность бедняка, раздели ее на три части. Уступи две, чтобы осталась только одна часть"^*.

^* (Pap. moral de Boulaq.)

Некоторые чиновники напоминают в надписях на стелах или статуях в храмах или в своих гробницах, что руководствовались не менее гуманными принципами. Везир Птахмес говорит: "Я делал то, что хвалят люди и что угодно богам. Я давал хлеб голодному. Я кормил того, кто ничего не имел"^*.

^* (Loret Mélanges. BIFAO, XXX, 497.)

Другой везир, Рехмира, заботливо управлял царскими владениями. Он наполнил храмы статуями и построил себе великолепную гробницу, но он также защищал слабого от сильного, покровительствовал вдове, у которой не было родни, а только дети^*.

^* (Urk., IV, 1044-1046.)

Подчиненным Бакенхонсу, верховного жреца Амона, тоже не приходилось жаловаться на своего господина, если верить его словам: "Я был отцом для моих подчиненных, обучал их юношей, подавал руку несчастным, обеспечивал жизнь тех, кто впадал в нужду. Я не угрожал слугам, а был для них отцом... Я обеспечивал похороны тому, кто не имел наследника, давал гроб тому, кто не имел ничего. Я защищал сироту, который взывал ко мне, я отстаивал интересы вдовы. Я не прогонял сына с должности отца. Я не отнимал малых детей у матери... Я открывал свои уши перед всеми, кто говорил правду. Я удалил всех, отягощенных пороками"^*.

^* (Lefebvre. Ук. соч., с. 127 и сл.)

А вот история бывшего царского писца и хранителя амбаров Хаемхата. Он "сошел" в некрополь после того, как был оправдан на земле. Против него не было выдвинуто обвинения... Когда он явился в большой зал суда, находящиеся там боги нашли, что все его поступки не отклоняют стрелки весов^*. И сам Тот оправдал его на суде всех богов и богинь^**.

^* (На весах взвешивали сердце покойного - вместилище его деяний. См. главу XII, § 2.)

^** (ASAE, XL, 605.)

Все эти рассказы весьма утешительны. Однако один властитель, хорошо знавший людей, предостерегает своего сына от судей: "Знай, немилостивы они в тотчас, когда они выполняют свои обязанности" ("Поучение геракле- опольского царя своему сыну Мерикара"). Старый вояка Хоремхеб, который вклинился между потомками Эхнатона и Рамсесом I, не строил никаких иллюзий. Он знал, что в тревожные годы, последовавшие за религиозной революцией, писцы, сборщики налогов и все представители власти, до самых ничтожных, беспощадно притесняли простых людей, обкрадывая одновременно народ и фараона. Судьи без стеснения брали взятки, за деньги, оправдывали преступника и осуждали невинного, слишком бедного, чтобы им заплатить. Хоремхеб нашел наконец способ покончить с несправедливостью и покарать тех, кто злостно нарушал свой долг. Он издал суровый указ - любой судья, уличенный в злоупотреблениях своим служебным положением, подвергался позорной казни: ему отрезали нос и ссылали в своего рода каторжный лагерь в Силе, на Суэцком полуострове^*.

^* (Maspero. Histoire. T. II, с. 347.)

Менмаатра (Сети I) в своем декрете довольно сурово обращается к везирам, знати, царскому сыну Куша, командирам лучников и хранителям золота, к вождям южных и северных племен, к колесничим и начальникам конюшен, к носителям зонта, ко всем стражникам царского дома и ко всем посланникам. Речь идет о защите от алчных чиновников "Дома миллионов лет", который он основал в Абидосе и щедро одарил его имуществом, людьми и стадами. У фараона есть все основания думать, что эти чиновники насильно уводят его пастухов, рыбаков, земледельцев и ремесленников, что они ловят рыбу в его прудах и охотятся в его охотничьих угодьях, что они конфискуют суда, особенно те, что возвращаются из Нубии с грузом товаров из южных стран. Каждый чиновник, который завладеет имуществом храма, будет наказан по крайней мере сотней палочных ударов, вернет все захваченное и заплатит штраф в стократном размере в возмещение причиненных убытков. В отдельных случаях наказание будет равняться двумстам палочным ударам и пяти "ранам". Особо провинившихся отдавали на земледельческие работы служителям храма, предварительно отрезав им нос и уши^*.

^* (Bibl. eg., IV.)

Остается лишь удивляться той ярости, с какой фараон ополчился на представителей своей же администрации, защищая привилегии жреческого государства в государстве. Впрочем, чиновники действительно далеко не всегда безоговорочно признавали привилегии жрецов^*. Остается только выяснить, так ли сурово наказывались притеснители земледельцев и ремесленников. Вряд ли. Правда, история поселянина из Соляного оазиса при всей ее фрагментарности все же свидетельствует, что фараон по крайней мере старался править по справедливости.

^* (Bibl. eg., VII, 5. История трех учеников жрецов, взятых в войско фараона.)