X. Гаремные интриги

Фараон мог считаться богом, законным сыном Амона, но это не спасало его от врагов-святотатцев, которые замышляли его погибель, старались укоротить его царствование либо изменить естественный порядок наследования.

К концу царствования Рамсеса III одна из его жен, по имени Тии, задумала передать корону старого фараона своему сыну, которого Туринский папирус называет Пентауром, хотя это и не было его настоящим именем^*. Она договорилась с главным управляющим дворца, с "мажордомом" Пабакикамуном ("Слепой слуга"). Этот человек решился стать связным между преданными Тии наложницами гарема, их матерями и сестрами^**. Пабакикамун думал, что нашел ценного помощника в лице главного пастыря царских стад Пенхевибина ("Мерзок Пенхеви"), и по его просьбе достал ему книгу Усермаатра Мериамона, великого бога, "да будет он жив, невредим, здоров"^***. С помощью этой книги Пенхевибин принялся писать письма и делать восковые фигурки, которые должны были магически повлиять на фараона и его сподвижников: либо сделать их слабыми, либо заставить их забыть о своем долге. И действительно, все чиновники и все женщины присоединились к заговору. Один из заговорщиков на судебном процессе получил имя Бинемуас ("Мерзость в Фивах"), другой военачальник - Меседсура ("Ра его ненавидит")^****. Несомненно, имена этих людей до трагической развязки были "Добро в Фивах" и "Ра его любит", но они потеряли право на них. Бог Ра не дал им преуспеть. Неизвестно, каким способом он разрушил их заговор. Знаем только, что главные зачинщики и их помощники были арестованы, а с ними и все те, кто знал об их презренных замыслах и не оповестил об этом фараона. Были назначены судьи: два казначея, носитель опахала, четыре виночерпия и один глашатай. Обычным судьям фараон предпочел людей из своего окружения. В предварительной речи на суде, начало которой не сохранилось, он говорит, что никому не будет пощады: "Что же касается всего сделанного, это они, которые сделали это, и пусть падет все, что они сделали, на их головы, ибо освобожден я и защищен я на протяжении вечности, ибо я среди праведных царей, которые [находятся] перед Амоном-Ра, царем богов, и перед Осирисом, правителем вечности"^*****.

^* (Devéria Th. Le papyrus judiciaire de Turin et les papyrus Lee et Rollin. P., 1868; Bibliothèque égyptologique, V.)

^** (Pap. judiciaire de Turin, стб. IV, 2-6.)

^*** (Pap. Lee № 1 et pap. Rollin.)

^**** (Pap. judiciaire de Turin, стб. II.)

^***** (Там же, стб. III.)

Но фараону не повезло, когда он назначал членов трибунала. Двое из них и один военачальник охраны бежали вместе с заговорщицами, но их вскоре разыскали и схватили. Для начала им отрезали носы и уши^*. Именно так фараон Хоремхеб наказывал чиновников, которые злоупотребляли своим положением.

^* (Там же, стб. VI.)

Описывая казнь этих главных злоумышленников, писец употребляет странные выражения: "Они оставили их на их месте: они умертвили себя сами".

Это могло означать, что приговоренных привели в зал суда и оставили там наедине со своей совестью и острым кинжалом. Они знали, что им следовало делать. Однако Гастон Масперо после исследования мумии, откопанной в Дейр-эль-Бахри и известной под именем "Безымянный царевич", высказал более драматичную догадку. Речь шла о мужчине двадцати пяти - тридцати лет, хорошо сложенном и без всяких пороков, который был погребен без соблюдения традиционных операций по бальзамированию. Мозг не был извлечен из его черепа. Внутренние органы тоже остались на месте.

"Никогда еще лицо не отражало такой мучительной и страшной агонии. Искаженные черты несчастного говорят о том, что почти наверняка его похоронили живьем"^*.

^* (Maspero. Momies royales, с. 782; он же. Histoire. Т. II, с. 480.)

Может быть, это второе объяснение сочтут слишком романтическим, но против первого свидетельствует тот факт, что в Египте никогда не дозволяли виновным карать самих себя, а тем более тем, кто посягал на жизнь фараона.