Введение

Древние египтяне заботились о своих богах и мертвецах больше, чем о живых. Когда они воздвигали новый храм, "обитель миллионов лет", строили на западе Фив гробницы, "дома вечности", они, не считаясь ни с какими расходами, привозили издалека камень, металлы и драгоценное в этих местах дерево. Никакой материал не казался им слишком прекрасным и долговечным для этих сооружений, хотя сами они жили в домах из кирпича-сырца, и только настенная роспись в них имитировала камень и металлы. Поэтому храмы и гробницы просуществовали гораздо дольше, чем города, а в наших коллекциях неизмеримо больше саркофагов и стел, статуй фараонов и богов, чем бытовых предметов живых египтян, намного больше ритуальных и магических текстов, например копий "Книги мертвых", чем воспоминаний или романов. Можно ли, опираясь только на такие свидетельства, попытаться реконструировать повседневную жизнь подданных фараона и не уподобится ли такая попытка поверхностным наблюдениям и наивным суждениям греческих и римских путешественников?^* Мы склонны думать, что египтяне сразу рождались в погребальных пеленах. Гастон Масперо, который первым перевел любовные стихи, отметил, что ему было очень трудно представить древнего египтянина в роли влюбленного, стоящего на коленях перед своей возлюбленной. А в действительности египтяне были бесконечно благодарны богам, повелителям всего сущего, именно за то, что жизнь на берегах Нила на самом деле была прекрасна, и поэтому они стремились любыми средствами обеспечить себе блага этой жизни в загробном мире.

^* (Например: Juvénal. Satire XV; Hérodote II, 35.)

Они полагали, что добьются этого, если стены гробницы будут покрыты росписями и рельефами, изображающими покойного живым и здоровым в его земных владениях, с женой и детьми, с родственниками и слугами, с толпами ремесленников и земледельцев^*. Вот он обходит земли пешком, вот его несут в паланкине, а вот он плывет в ладье. Он может просто сидеть в кресле и наслаждаться зрелищем кипящей вокруг него жизни, а может и принимать активное участие в действии: садиться в лодку, подстерегать птиц, спрятавшихся в зарослях папируса, гарпунить рыб величиной почти с человека, ловить диких уток, охотиться с луком на газелей и антилоп-ориксов. Все его близкие присутствуют при его утреннем туалете: кто-то делает ему маникюр, кто-то - педикюр, управляющий представляет отчет, стражники бесцеремонно волокут к нему нерадивых слуг, музыканты и танцовщицы услаждают его зрение и слух. В жаркие часы дня он охотно играет со своей женой в игры, напоминающие наши шахматы и французскую игру в гуся.

^* (Montet. Les sc ènes de la vie privée dans les tombeaux égyptiens de l'Ancien Empire. Strasbourg, 1925.)

Чтобы угодить своему клиенту, художник должен был изображать представителей всех профессий. Те, кто жил у приречных болот, занимались главным образом охотой и рыбной ловлей. Папирус являлся материалом для постройки не только хижин, но прежде всего легких лодок и челноков, очень удобных для преследования в водяных зарослях крокодилов и гиппопотамов, для выслеживания птичьих гнездовищ и разведки рыбных затонов. Прежде чем отправиться на охоту, лодки испытывали, и это служило поводом для охотников посостязаться в силе и ловкости. Участники состязания надевали венки, и, вооружившись длинными баграми и громко переругиваясь, старались сбросить друг друга в воду. Затем, уже примирившись, они возвращались в деревню, жители которой занимались починкой сетей и прочего снаряжения, вялением рыбы и разведением птицы.

Земледельцы сеют и пашут, теребят лен, жнут и вяжут снопы, которые ослы перевозят в деревню. Здесь снопы раскладывают на гумне, где ослы и быки, а когда и бараны выбивают из них зерно своими копытами. Затем солому отделяют от зерна. Пока одни возводят скирды, другие меряют зерно и относят его в амбар. Едва заканчиваются эти работы, как созревает виноград. Его собирают, давят и наполняют вином огромные сосуды. В любое время года мельники мелют зерно, поставляя муку булочникам и пекарям.

Ремесленники обрабатывают глину, камень, дерево и металлы. Поскольку дерево в Египте редкость, орудия производства, которые требовались земледельцам, виноградарям, пекарям и поварам, изготовляли из обожженной глины. Кроме того, использовались еще гранит, алебастр, сланец и кость. Небольшие сосуды вытачивали иногда из горного хрусталя.

Египтяне очень любили украшения. Ювелирные мастера поставляли им ожерелья, браслеты, кольца, диадемы, подвески и амулеты. Все эти прекрасные мелочи хранились в ларцах. В особых случаях девушки вынимали эти украшения из своих тайников и надевали их.

Скульпторы изображали хозяев гробниц в стоячем или сидячем положении, одного или в окружении семьи, используя для этого алебастр, гранит, черное дерево или акацию. И наконец, плотники-корабелы распиливали и обтесывали стволы деревьев для постройки лодок, барж и кораблей, на которых можно было плавать по всему египетскому Нилу, создавать запасы зерна, отправляться в паломничества к святыням Абидоса, Пе и Депа. Об изображениях в гробнице можно сказать словами героя из "Сказки о потерпевшем кораблекрушение", выброшенного на остров доброго Змея: "Нет вещи [на свете], которой бы там не было".

На изображениях в гробницах не хватает лишь одного: хотя бы намека на то, чем именно занимался сам ее хозяин при жизни. Будь то усыпальница воина или придворного, цирюльника или врача, архитектора или везира - повсюду изображены одни и те же сцены. Их может быть больше или меньше, но иероглифические надписи, обрамляющие эти сцены или заполняющие пространство между персонажами, объясняют почти одинаковыми терминами их действия и воспроизводят одинаковые диалоги: всюду одни и те же слова, одни и те же песни. Изображения и тексты восходят к одному и тому же источнику. Таким образом, художники, украшавшие гробницы, имели перед глазами, так сказать, классический образец. Каждый выбирал из него что хотел и располагал по своему вкусу. Этот образец, по-видимому, появился в начале IV династии. На протяжении всего Древнего царства его постоянно обогащали художники, явно не лишенные фантазии и юмора: прохожий, воспользовавшись отсутствием пастуха, доит его корову; ловкая обезьянка опережает слугу, который было протянул руку к корзине, полной фруктов; бегемотиха вот-вот родит, а крокодил терпеливо ждет, чтобы сразу проглотить бегемотика; маленький мальчик протягивает отцу, чтобы тот обвязал челнок, веревочку... длиной в ладонь. Этот список несложно продолжить. Но следует иметь в виду, что художники никогда не упускали из виду главной цели: изобразить жизнь большого поместья.

Этот образец всегда оставался неизменным. Основные темы его мы находим в гробницах Среднего царства в Бени-Хасане, Меире, Эль-Берше, Фивах и Асуане. Несколько веков спустя, когда резиденцией фараонов стали Фивы, в гробницах изображались те же самые сцены. И в начале эпохи Птолемеев художник не меняет тему изображений. Мы их видим в элегантной гробнице наподобие храма, где погребен знатный сановник города восьми богов (Гермоноль) Петосирис, который при жизни носил титул "великий пятерик" (т. е. верховный жрец Тота и других богов). И тем не менее эти гробницы нельзя считать неизменным и скучным повторением образцов, созданных и доведенных до совершенства в эпоху великих пирамид. В Бени-Хасане гораздо больше, чем прежде, изображений игр, борьбы, сражений, да и пустыни. Воины нома упражняются, осаждают крепости. Первый шаг сделан. К сценам классического репертуара примешиваются изображения событий из личной жизни усопшего. Кочевники из Аравии предстали перед правителем нома Орикса с просьбой обменять "зеленый порошок" на зерно и в знак своих добрых намерений принесли в дар пойманную в пустыне газель и каменного барана. Эта аудиенция изображена в гробнице Хнумхотепа между сценами охоты и прогона стад^*. Правителю нома Зайца не приходилось принимать посланцев столь далеких стран, поэтому он просто заказал скульпторам из алебастровой каменоломни Хатнуб, находившейся поблизости от его резиденции, свою собственную статую высотой в тринадцать локтей. Когда статуя была готова, ее вынесли из мастерской и положили на волокушу. Сотни людей, молодых и старых, уцепившись за четыре каната, медленно потащили статую к храму по каменистой, узкой дороге, по обе стороны которой стоял народ и подбадривал их возгласами и ритмичным хлопаньем в ладоши^**. В гробницах Древнего царства встречаются сцены перевозки статуй усопших, но эти статуи делались в натуральную величину и предназначались для гробницы. Для их перевозки не было никакой необходимости мобилизовать всех мужчин нома. Это было лишь эпизодом погребального культа, однако Джхутихотеп избрал его, чтобы поразить всех, кто увидит его гробницу, ибо такое событие было поистине исключительным и свидетельствовало о его богатстве и высоком положении при дворе.

^* (Newberry. Beni-Hasan. T. I (L., 1893), табл. 28, 30, 31, 38.)

^** (Griffith and Newberry. El Bersheh. T. I (L., 1894), табл. 13, 17.)

В эпоху Нового царства сюжеты росписей в частных гробницах можно разделить на три большие серии. Прежде всего, это сцены из гробниц Древнего царства, но приспособленные к современности, поскольку за тысячу лет многое изменилось.

Затем исторические сцены. Например, везир Рехмира, первый пророк Амона Менхеперра и "царский сын Куша" (т. е. наместник) царевич Хеви участвовали в великих исторических событиях. Они представляли его величеству фараону иноземных посланников: критян, сирийцев или негров, которые выражали желание "быть на воде царя" (т. е. лояльными) или "получить дыхание жизни". Эти высокие сановники собирали налоги, творили суд, наблюдали за работами, обучали новобранцев. Раньше в гробнице высекали рассказ о жизни усопшего, теперь же все его деяния изображались в сценах.

И наконец, многочисленные сцены посвящаются почитанию богов. Намного больше места отводится погребальной церемонии. Мы видим все его этапы: изготовление огромного количества погребальной мебели, торжественное шествие, переправу через Нил, внос саркофага в гробницу, горестные позы плакальщиц, последние прощания.

Храмы Египта - это гигантские каменные книги, где художники использовали все доступные поверхности. Архитравы, колонны, их основания, пилоны, не говоря уже о стенах изнутри и снаружи,- все покрыто изображениями и иероглифами.

В наиболее сохранившихся храмах Позднего царства изображения и тексты относятся только к культу. Если храм и считался домом бога, он одновременно был и памятником во славу фараона. Фараон - сын бога. Все, что он делал, делалось по воле бога и зачастую с его помощью. Напомнить о деяниях царствовавшего фараона - значит еще раз восславить богов. Поэтому сцены из жизни фараона чередуются в гробницах с религиозными сценами. Прежде всего художники старались напомнить о том, что сделал фараон для украшения храма, и о его богоугодных деяниях, таких, как экспедиция в страну благовоний, войны с Сирией, Ливией и Нубией, откуда царские войска возвратились с богатой добычей и вереницами пленников, ставших рабами храма. Царская охота и торжественные выходы живого бога, окруженного восторженными толпами, завершают эти сцены, интересные вдвойне благодаря объяснительным текстам, передающим речи, приказы и песнопения.

Таким образом, попытка описать повседневную жизнь древнего Египта вполне реальна, несмотря на то что мы еще не знаем некоторых ее аспектов. Древние памятники сохранили нам рельефы и настенные росписи, статуи и стелы, саркофаги и культовые предметы, что уже само по себе немало. Но мы находим там же и другие свидетельства. Разумеется, мы бы предпочли вместо погребальной мебели Тутанхамона или Псусеннеса^* увидеть подлинную мебель из дворцов Рамсесов. Но в конечном счете потребности усопшего были скопированы с потребностей живого фараона. К тому же набожные родственники часто оставляли в гробницах те вещи, которыми усопший пользовался при жизни, а также памятные семейные реликвии.

^* (Carter. The tomb of Tut-Ankh-Aman. 3 vol. L., 1923-1933. Montet. Tanis. P., 1942, гл. VII.)

Совершенно очевидно, что пользоваться источниками, охватывающими более трех тысяч лет, следует с предельной осторожностью. Все изменялось. Правда, в древнем Египте это происходило гораздо медленнее, чем в других более поздних цивилизациях. Нил, приносящий жизнь в свою долину, был и остается царственным владыкой. Его повеления неизменны. Однако нравы, учреждения, ремесла и верования не оставались незыблемыми. Эта истина, неоспоримая для любого египтолога, на практике частенько забывается. В некоторых недавно напечатанных исследовательских трудах тексты самых различных эпох цитируются вперемежку. Иногда пытаются объяснить непонятные места в древних текстах ссылками на Диодора или Плутарха, а то и вовсе на Ямблиха. Многие ученые продолжают использовать названия месяцев года, которые вошли в употребление в Саисскую эпоху. И так создается легенда, будто Египет оставался неизменным и одинаковым с начала и до конца его бесконечной истории.

Чтобы не впасть в такое заблуждение, следовало прежде всего выбрать определенную эпоху. Отбросив два Переходных периода, долгий период упадка, последовавший за войной с "нечистыми"^*, и саисское возрождение, когда египтяне слишком увлеклись мумификацией животных и переписыванием заклинаний, а также эпоху Птолемеев, которой занимаются не только египтологи, автор последовательно изучил период великих пирамид (Древнее царство), период лабиринта (Среднее царство), славные царствования Тутмосов и Аменхотепов, промежуточный период обожествления солнечного диска с лучами в виде благословляющих рук (XVIII, XIX династию и XX). Все эти периоды по-своему привлекательны. Древнее царство было молодостью Египта. Именно тогда создано все великое и прекрасное, что прославило эту страну. И все же мы выбрали эпоху фараонов Сети I и Рамсесов.

^* (См.: Послесловие.)

Этот период относительно короток. Он начинается около 1320 года до н. э. с приходом к власти новой династии. Египтяне считали, что теперь царская семья с многочисленными детьми положит конец борьбе за трон и принесет много перемен. До сих пор владыки обеих земель происходили из Мемфиса или из Фив, где они создали могущественные номы Среднего Египта между Коптосом и Фаюмом. Впервые трон Хора заняли представители Дельты, чьи предки четыреста с лишним лет поклонялись богу с довольно скверной репутацией - Сетху, который убил своего брата Осириса. Эта эпоха окончилась приблизительно в 1100 году до н. э. короткой эрой "повторения рождений"^*, когда Египет окончательно распрощался с наследниками Рамсесов и с их богом^**.

^* (Или эрой возрождения, которая началась на девятнадцатом году правления Рамсеса XI.- Здесь и далее примечания редактора.)

^** (Об этой эпохе см.: Montet. Le drame d'Avaris. P., 1941, гл. III и IV.)

Эти два столетия прославились царствованием трех великолепных фараонов - Сети I, Рамсеса II и Рамсеса III. Новые повелители после жестокого кризиса в конце XVIII династии принесли стране религиозный мир, который заколебался лишь с приближением 1100 года. Войска этих фараонов одерживали блистательные победы. Они вмешивались гораздо активнее, чем прежде, в жизнь соседних народов. Многие египтяне жили тогда за границей. И еще больше иноземцев селилось в Египте. Рамсесы были великими строителями. Фиванские владыки XVIII династии не успели закончить восстановление опустошенных гиксосами районов. Они много сделали в самих Фивах, но после религиозной реформы Эхнатона пришлось начинать все сначала.

Гипостильный зал в Карнаке, пилон в Луксоре, Рамессеум и Мединет-Абу с массой больших и малых сооружений в стовратных Фивах - великолепный вклад Рамсеса I и его преемников. Ни один уголок огромной империи не был обойден их вниманием. От Нубии до Пер-Рамсеса и до Питома было основано столько городов! А сколько храмов они расширили, восстановили или отстроили заново!

Эти храмы, гробницы фараонов и их цариц, а главное, их современников дают нам богатейший материал. Дополняют его многочисленные папирусы XIII и XII веков до н. э., повести, сказки, сборники писем, списки работ и работников, контракты, судебные отчеты и самое драгоценное - политическое завещание Рамсеса III. Вот те источники, по которым писалась эта книга. Но это вовсе не значит, что я не обращался к более древним или, наоборот, к современным источникам. Вопреки тенденции ряда египтологов рассматривать Египет как незыблемый монумент, существующий три тысячи лет, и применять к любой эпохе фараонов характеристики, установленные лишь для какого-то одного периода, я построил данный труд на том, что многие обычаи и верования в Египте со временем менялись. Когда античный автор соглашается с мемфисским рельефом, мы вправе думать, что египтяне эпохи Рамессидов в таких случаях поступали точно так же, как их предки и потомки. Поэтому сведения брались из всех доступных источников, когда была уверенность, что не будет внесена фальшь в общую картину повседневной жизни Египта в эпоху Рамессидов.